– Конечно, доченька. – Голос у мамы вдруг делается виноватым. – Ты же понимаешь, что я все это ради тебя делаю. Когда вернешься домой, сразу восстановим карту. Я у тебя копейки не возьму.
Мне от этого не легче, потому что я не собираюсь возвращаться. И я ей говорила об этом сотни раз. Ну что делать, если мама сама отказывается меня слышать? Возвращаться не собираюсь, а вот Никите позвоню. Обязательно позвоню.
Нас ждет содержательный разговор.
Пока мама с отчимом празднуют победу (уверена, что празднуют!), сижу за столиком на фудкорте в торговом центре и жду Омельчина. Если честно только благодаря бешеному количеству адреналина в крови, я позвонила ему сразу после разговора с мамой, и так же неожиданно сводный брат ответил. Думала, что меня ждет как минимум пару часов игнора, ведь он вроде как большой и занятой начальник. Но он ответил сразу и согласился на новую встречу, даже импровизировать и убалтывать не пришлось. Правда, голос у него был такой, будто у него изжога после несвежего бизнес-ланча.
Впрочем, игнор в два часа меня все-таки ждал, пока я ждала Ника в ТЦ. Когда адреналин схлынул, меня начало здорово потряхивать. Это когда злость была катализатором, я могла горы свернуть и даже до президента дозвониться, а сейчас чувствовала себя до невозможности глупо.
Ну и чего я позвонила именно Нику? Можно было написать Емцевой… Но, во-первых, меня корежило от самой мысли, что придется первой с ней помириться, а во-вторых, эта мысль пришла уже после уговора о встрече.
Не знаю, почему он согласился. Мы с ним не друзья, и никогда не были. И даже не семья. Но он согласился. А значит, у меня есть шанс переиграть собственную сумасшедшую семейку с их придурочными методами. Это же надо додуматься!
Хотя я тоже хороша, ведь могла предугадать, что они начнут вставлять мне палки в колеса… Нет, на самом деле не могла. Если я еще могла как-то понять Катьку, то маму – не могла. Пусть даже она всегда страдала гиперопекой и считала меня несамостоятельной. Мама завела на себя мои карточки, когда я училась в школе, и они с отчимом начисляли мне деньги на карманные расходы. Тогда я не особо парилась, потому что это были их деньги.
Но сейчас они были моими! И я представить не могла, что кто-то их заберет. Просто тупо оставит меня без возможности даже купить кофе.
А во всем виноват Ник!
Косвенно.
Потому что не живи братец в Москве, фиг бы моя мамуля рискнула оставить меня без средств к существованию.
А вот и он!
Ник Омельчин шагает по фудкорту прямо в мою сторону как ледокол по Северному Ледовитому океану. Не замечая впавших в ступор и приоткрывших рты девчонок, а еще блондинку, настолько залипшую на его задницу и едва не поставившую свой поднос мимо стола. Он смотрит на меня и только на меня. Мне бы чувствовать гордость, но взгляд у него не сказать, что добрый.
Он выверенным движением расстегивает пуговицу на пиджаке, жестом, который наверняка, разбивает пару женских сердец, и располагается напротив меня.
– Я бы на твоем месте сначала проверила, нет ли на стуле хлебных крошек. Ну мало ли…
– Что я сказал тебе в прошлый раз?
Я прекрасно помню про его «не рассчитывай», но трактую по-своему:
– Что бегать за мной не будешь? Так ты вроде как не бегаешь, я сама к тебе пришла.
У меня было время подготовиться. Целые два часа на раздумья! Но сейчас я думаю, что все мои гипотетические разговоры с Ником не идут ни в какое сравнение с настоящим. Потому что мое собственное сердце колотится как безумное, а нервные клетки гибнут смертью храбрых.
– Я хочу извиниться за то, что была резка…
– Принято.
Так просто?
– И попросить о маленькой просьбе…
– Я отправлю тебя домой, – снова перебивает меня Омельчин.
Он мне хоть слово даст сказать?! Не зря же я столько репетировала!
– Я не хочу домой, – говорю я и нарываюсь на острый прищур его глаз. – И не могу уехать.
– Тогда зачем ты мне позвонила, Елизавета?
– Потому что у меня есть к тебе предложение, – вижу, что он готов подняться и уйти, поэтому поспешно уточняю: – Деловое. От которого ты не сможешь отказаться!
Теперь во взгляде Ника вспыхивает интерес: всего лишь искорка, но этого хватает, чтобы я почувствовала себя увереннее.
– Так уверена, что не смогу?
– Меня взяли в школу Георгия Розза, это один из топовых мировых фотографов, и когда получу диплом, у меня тоже будет имя, – говорю, подавшись вперед. – Оно будет обязательно, потому что меня выбрали из нескольких тысяч участников, отправивших свои работы на конкурс. Это такой шанс, и я не могла ждать год или два…