Нахожу в самом начале списка нужный пункт.
Переехать в Москву.
Да! Со щемящим чувством в груди ставлю рядом особенно жирную галочку.
Я в Москве, и теперь буду здесь жить.
Второй по важности пункт в моем длинном списке вещей, которые хочу сделать или попробовать в своей жизни. Важное и всякие пустяки вроде узнать, каковы на вкус устрицы, или остановиться в пятизвездочном отеле. Я веду его с двенадцати лет, пусть старомодно, но мне нравится ощущение бумаги под пальцами, шелест страниц, едва уловимое поскрипывание стержня ручки, когда пишешь, особенно, когда вычеркиваешь сделанное. Это особый кайф и самый торжественный момент!
И мой большой секрет.
Переезд занимает второе место в топе заветного, а первое… Первое принадлежит тому, ради чего я здесь.
От Киевского вокзала до пункта моего назначения две остановки на метро. Дом старый, но лифт, к счастью, работает. Не представляю, как бы я тащила чемодан на четвертый этаж по лестнице.
– Ветка!!! – визжит Катя, увидев меня на пороге, и бросается обнимать. Она на полторы головы выше, поэтому меня едва не сносит в сторону. – Я так соскучилась! Прямо соскучилась-соскучилась!
– Еще бы, Емцева! Два года прошло.
– Два года! Капец как много!
Катя – моя школьная подруга. И самая лучшая. Мы как познакомились в первом классе, так все время сидели за одной партой, а после уроков вместе гуляли. Надолго вообще не расставались. Ей я могла доверить любой секрет, зная, что об этом никто не узнает. Мы были не разлей вода, даже во всех списках наши фамилии стояли рядом, но в девятом классе родители Емцевой уехали в столицу и забрали единственную дочь с собой. С тех пор мы общались через ВК и WhatsApp, а встречались на каникулах, когда Катя приезжала к бабушке. Желание уехать в Москву появилось у меня раньше, чем это сделала лучшая подруга, но благодаря ей только укрепилось.
– Тебе нужно было давно это сделать, – заявляет она, когда мы отлипаем друг от друга, и втаскиваем чемоданище в прихожую. – Уф! Тяжелый. Ты туда любовника что ли запихнула?
– Он бы там не выжил, – давлюсь смехом.
– Ну, я не в курсе твоих сексуальных предпочтений, – парирует эта язва. – Но ощущение такое, что ты всю жизнь сюда поместила.
– В каком-то смысле, так и есть: в этом чемодане все самое важное, что я забрала из дома.
Светлые брови подруги подскакивают вверх и скрываются за челкой.
– Значит, это правда? – переспрашивает она, будто по-прежнему не может в это поверить. – То есть ты не в гости, а насовсем?
– Кать, – смеюсь я, – мы же с тобой неделю назад разговаривали. Я как раз сказала, что билеты купила, и что на этот раз все серьезно… Или ты не рада меня видеть?
Мысль странная, но я почему-то за нее цепляюсь. Мы действительно с Емцевой обсуждали мой приезд, и для меня все казалось решенным. И вообщем-то не понятно, чему Катя так удивляется.
– Рада. Еще как рада! Просто я до конца не верила, что ты решишься. Ты же всегда была такой…
– Какой?
– Ну, у тебя родители строгие, – выкручивается подруга. – И ты целый год думала, переезжать или нет.
На самом деле, я работала, чтобы все-таки переехать.
– Это же отпад, Вет! – Она снова порывисто меня обнимает и тащит на кухню. По пути рассказывая, куда мы отправимся сегодня. И завтра, и в этом месяце. А заодно угощает меня сэндвичами с ветчиной и кофе.
Я у нее впервые, поэтому с любопытством рассматриваю бледно-голубую кухню, деревянный стол у стены и холодильник, на котором нет пустого места от магнитиков: в отличие от моей семьи, Емцевы много путешествовали.
– А как же институт? – спрашивает Катя, когда с ветчиной, сыром и хлебом покончено.
– Бросила. Ты же знаешь, что химия это не мое. Как бы я не старалась, вряд ли у меня получится продолжить славный род аптекарей.
Да, бабушка и мама провизоры, и очень хотели, чтобы я тоже им стала. Людям всегда будут нужны лекарства, работа непыльная, зарплата хорошая и побоку, что душа не лежит. Работа не должна нравиться. Я же в корне с этим не согласна, трудности, конечно, закаляют, но только когда интересна сама цель.
– Как Елена Дмитриевна на это согласилась?
– Мне разве нужно ее согласие? Мне уже девятнадцать, Кать, не пять.
– Она не в курсе? – Подруга деловито заправляет длинную мелированную прядь за ухо и делает глоток кофе.
– Я ей рассказала. Вчера.
– О господи, Вета! И что они сказали?
– Устроили великую трагедию, – пожимаю я плечами. – Особенно отчим. Он вроде как ответственный за меня и все такое.