Марк разжал свои пальцы, сжимавшие руки Серинды, и отступил на шаг назад, позволив сестре выполнять свою работу.
– Бедняжка… – пробубнила женщина, склонившись к Серинде. – Досталось же тебе от этого мужлана, – тихо причитала она, осматривая девушку.
– Что с ней? – Марка возмутило то, что сестра полностью игнорировала его присутствие рядом, продолжая наговаривать на него.
– Обморок! – процедила старушка. – Накинулись на бедняжку, словно стая гиен… а она, ведь, только что пережила такое потрясение после аварии… – медсестра заботливо гладила девушку по голове, давая той время прийти в сознание. – Ей нужен покой!
Она окрикнула кого-то из медперсонала, дав им указания увезти девушку в палату. Марк хотел последовать за ними, но сестра остановила его, пригвоздив к месту своим взглядом.
– Я дала ей обезболивающее. Она проспит не меньше двух часов.
– Она будет в порядке?
Сестра кивнула, не удостоив его ответа и развернувшись направилась к стойке персонала, начав заполнять какие-то документы.
Марк провёл ладонью вдоль лица. Усталость навалилась на его плечи. Медленно, он побрёл к дивану, на котором сидела мать с отчимом. Бриджит тихо всхлипывала, прислонившись головой к плечу мужа. Она что-то шептала, но Марк предпочёл не вслушиваться в слова матери. Он сел чуть подальше от них. Облокотился спиной об спинку дивана, запрокинув голову назад. Закрыл глаза, но от этого ему стало ещё хуже. Образ бледного растерянного лица Серинды преследовал его. Разные чувства бурлили в нём. Впервые он не мог разобраться в своих желаниях. Единственное, что он хотел, так это быть сейчас рядом с ней. Держать её за руку. Быть тем, кого она увидит первым, когда очнётся. Поцеловать её в губы, подбодрить нелепыми словами, прижаться к ней щекой к щеке, обнять и продолжать держать в своих объятиях, пока её слёзы не иссякнут…
Откуда это? Как давно? Почему он раньше не понял?
Серинда стала дорога ему не просто, как женщина, которую он желал. Она стала для него нечто большим. Заняла все его мысли. Просочилась под кожу. Заполнила вены. Проникла в самое сердце…
Что это?
«Любовь» – услужливо подсказало сознание.
Так уж и любовь?
«А что, как ни она?» – внутренний голос был настойчив.
Страсть? Желание? Симпатия? Влюблённость, в конце концов?
«Ну-ну… обманывай себя сколько хочешь…».
– Чёрт возьми! – Марк резко встал на ноги.
– Как ты? – поинтересовался Адам, с волнением посмотрев на пасынка.
– Мне нужен воздух, – он нерешительно посмотрел на мать.
– Принесёшь нам кофе? – попросил Адам.
– К-к-конечно… Мам?
Марк ещё раз взглянул на мать. Бриджит отказывалась смотреть на сына. Закрыв глаза рукой, она плакала на груди у мужа.
Поджав губы, Марк быстрым шагом направился к лифту. Он вылетел на улицу, глубоко вздыхая, проглатывая воздух до резкой боли в лёгких. Попросил сигарету и курившего рядом мужчины. Затянулся. С непривычки кашлянул. От едкого дыма, попавшего в горло, в уголках глаз выступили слёзы. Вторая затяжка расслабила околевшие мышцы. Он быстро докурил сигарету до фильтра и попросил вторую. После третьей в голове у него прояснилось.
– Где моя внучка?
Голос показался Марку знакомым. Он посмотрел вниз. Оттуда на него взирало раскрасневшееся сморщенное лицо бабушки Серинды.
– Ты оглох, олух? – проворчала старуха. – Где София?
– Чёрт возьми, так вы знаете английский? – Марк был поражён, услышав слова старушки.
– Болван, как и его дед, – старуха что-то пробормотала по-русски. Марк смог понять лишь первое слово, только потому, что Серинда им часто обзывала его.
– Маркус?!
– Помяни чёрта, и он тут как тут! Что ты тут забыл, старый козёл?
– Как любезно с твоей стороны, Энни…
– Не смей меня так называть! – перебила его разгневанная старушка.
– Что здесь происходит? Может, вы будете говорить на общедоступном языке? – Алек встал между дедом и бабулей Серинды.
Ситуация была нелепая. Одновременно с Моджо и бабушкой Серинды к больнице подъехал Патрик с Алеком. Старушка сразу же перекинула свой гнев с внука на деда. Патрик, подхватив её волну, начал ей что-то тоже объяснять на русском языке. Моджо, Алеку и Марку оставалось только одно – вслушиваться в интонации непонятного языка, дабы предотвратить возможное рукоприкладство. По виду старушки можно было предположить, что ещё немного и она кинется на Патрика с кулаками.