Честно говоря, я не сразу понял, почему вид этих пустых и окончательно окаменевших погребений со сдвинутыми крышками говорит Бонфуа о возможности Воскресения. И что пусты они не зря.
Сан-Витале
В Сан-Витале идут за мозаиками, но там есть еще и «современные» (XVI века) барочные фрески, они идеально соседствуют. Когда заходишь в храм, сразу же попадаешь в подкупольный зал с барочными феериями. Светло-коричневые триумфы с ангелами и святыми в разноцветных небесах закипают, как вода в чайнике.
Между прочим, именно этот мощный купол изучал Брунеллески для создания первого европейского купола Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. Но в Википедии про устройство Сан-Витале можно прочесть по ссылке, я же сосредоточусь на ощущениях.
Их задает барочный вихрь, направленный вверх, так как «общее пространство» вытянуто и поставлено на большие боковые колонны. Пол украшен мозаиками, а вся красота начинается примерно на уровне третьего-четвертого этажа – территория собора разворачивается вширь, невидимая со стороны: когда подходишь к Сан-Витале, похожему на грибной куст, кажется, что он достаточно локален и прост. А попадая внутрь, охаешь от омута, в котором есть загустевающая сладость пустоты, отпущенной на свободу, – и портал выхода в другое измерение: мощная, углубленная в себя апсида, разукрашенная яркими, будто бы позавчера законченными мозаиками.
В церкви, разумеется, полумрак, и невозможно разглядеть, что верхние росписи обрамляют архитектурные обманки на сводах и стенах; кажется, что ниже купола находится сложное убранство ротонды с арками, за которыми видны проходы, поддерживаемые колоннами, где также виднеются богато украшенные купола небольших башенок.
Как мне объяснили знающие люди (я-то этого не заметил), большая часть этих деталей нарисована (1780) в духе театральных иллюзий болонскими художниками Бароцци и Гандольфи, а также венецианцем Гуарана.
Но все это предисловие и преддверье перед основной апсидой, противоходом оформленной по поручению Теодориха Великого совершенно в другое время (546–547) и в другом стиле.
В «базовом корпусе» темно и загустевает неспешная осень, под сень мозаик попадаешь точно в заповедный сад или же на луг, цветущий полевыми цветами. Кирпично-коричневое барокко, оставшись за спиной, то ли отступает, то ли рассыпается, как бы подталкивая внутрь волшебного воздуховода. Желтое и золотое здесь сплетаются с зеленым и голубым, а в узоры и арабески, оплетающие косяки и своды (аркады и конхи), вписаны святые и герои – в том числе император Юстиниан и его супруга Феодора.
Разные поверхности – стены и простенки, перекрытия, вогнутые разноцветные поляны апсид и обрамления окон – наполнены каждая собственным ритмом и исполнительским усердием, из-за чего недвижимое воинство, оплетенное лианами декора, льется, вьется, бежит куда-то, недвижимое и самоуглубленное, заводит медоточивые шашни с глазами и вестибулярным аппаратом.
Встреча Рима и Византии происходит в Сан-Витале столкновением старого мира мозаик, заряженных закатом Античности, и новой угрюмости, наступающей по всем фронтам.
Можно было бы обозначить это столкновение как катастрофу, в которой «все умерли», однако гений оформителей и архитекторов, вписавших разноцветный луг в темную торжественность всего остального, противоречит унынью.
Это сделано столь умело и ловко, что у взгляда не остается альтернативной логистики – все подчинено четкой расстановке акцентов, заставляющих двигаться с окраин восприятия точно к центру света.
Поскольку поначалу в апсиде толпились туристы, прежде чем перейти к мозаикам, я решил прогуляться под барабаном купола и обойти базилику по темному кругу, чтобы отметить мозаичные полы и мраморные саркофаги, запрятанные за колоннами.
Поступив против задуманного авторами порядка, я почувствовал, как церковь сопротивляется моему своеволию, словно бы насильно разворачивая меня в сторону небесного сада.
Сопротивлялся я недолго, бросил бег по кругу и тоже пошел греться туда, в самый центр рассвета.
Зона вне мира
В Равенне несколько мест силы, разбросанных в разных частях города, и все они вскипают вокруг мощных архитектурных или культурных ускорителей – как Зона Данте или территория на задах Дуомо.
Ускорители необходимы для этого интерфейса, и самого по себе мощного да экстраактивного – средневековые города копят силу наперегонки с усталостью, это противоборство мгновенно передается фланеру, исподволь попадающему внутрь перетягиваемого каната.