– Можно вас на два слова, сэр? – осторожно спросила она.
Адамс вскочил на ноги, разбрасывая письма и приглашения. Минуту он взирал на Ханну с немым изумлением, затем отвесил такой поклон, какой и при дворе-то нечасто увидишь.
Маркус возмущенно прикрыл глаза.
– А ну успокойся, Адамс.
– Простите ради Бога, – пролепетал секретарь.
– Потерпите пару минут, – бросил герцог. – Впрочем, лучше идите в библиотеку, я скоро туда подойду.
– Хорошо. – Ханна присела в реверансе. – Простите за вторжение, милорд.
– Нет, останьтесь, – неожиданно приказал герцог, едва Ханна двинулась к двери. – А ты, Адамс, оставь нас на минутку.
Секретарь, нервно улыбаясь, вышел, громко хлопнув дверью. Ну что за человек: простейших правил запомнить не может!
Маркус бросил ледяной взгляд на незваную гостью.
– У вас что-то важное? – Он откинулся на спинку кресла:
Ханна пожала плечами. Пусть перед герцогом дрожит секретарь, а она не собирается.
– Если на вас не действуют разумные доводы, – решительно начала она, – может, вы хоть деньги пожалеете? Розалинда настаивает на покупке нарядов, которые, разумеется, подошли бы герцогине, но мне они ни к чему. Если вы немедленно не вмешаетесь, она истратит на это уйму ваших денег, возможно…
Ханна понятия не имела, сколько стоит шелковое платье, не говоря уже об отороченных мехом плащах и бархатных туфельках, о которых с энтузиазмом щебетала Розалинда.
– А что, у вас есть возражения? – Выражение лица герцога не изменилось.
– Они имеются у вас. Мыслимо ли, столько денег на ветер выкинуть!
Маркус усмехнулся.
– Это не ваши деньги. Отчего же вы так волнуетесь?
– Оттого, что я не могу ее больше обманывать! Розалинда уже обсудила со мной предстоящий бал и то, что сначала она накупит платьев, а потом станет скупать орхидеи. Но это все мелочи по сравнению с роскошной свадьбой, которую она намерена устроить! – Ханна была так зла, что ее начало трясти.
Герцог вздохнул и раздраженно уставился на нее.
– Пусть Розалинда с Селией тратят, сколько хотят. – Он произнес это медленно, словно беседовал со слабоумным ребенком. – Это мои деньги, мой дом и мое семейство. А вы делайте вид, что вам это нравится, или, если хотите, дуйтесь – мне все равно. Но предупреждаю: они ни в коем случае не должны узнать правду. Даже не думайте сообщить им, как все обстоит на самом деле, а если будете на меня давить, я дам такой отпор, какой вам и не снился.
– Вы слишком многого просите. – Голос Ханны задрожал, но герцог все так же невозмутимо взирал на нее.
– Я всего лишь прошу, чтобы вы кое о чем умолчали. Если будете держаться скромно и правдиво играть герцогиню, все вас таковой и сочтут, в противном случае мне придется усмирять вас на правах мужа.
Ханна поморщилась. На правах мужа – вот наглость-то!
– Как вам угодно, милорд, – процедила она сквозь зубы и повернулась к двери.
– Ваша светлость!
Ханна на миг оцепенела, а потом обернулась и подозрительно прищурилась.
– Герцога, равно как и герцогиню, называют «ваша светлость», – спокойно пояснил Маркус. – Никаких «милордов» и «миледи».
Это замечание еще сильнее разозлило Ханну. Она никогда не водила знакомств с герцогами и не ожидала, что судьба преподнесет ей такой сюрприз. Век бы не знать этого наглеца!
– Прежнего мужа я называла по имени.
Маркус нетерпеливо поморщился.
– Вот и отлично. Можете звать меня Эксетер.
– Это не имя, а всего лишь титул.
– Да, и он как нельзя лучше отражает мою сущность. – Голос герцога стал еще холоднее. – Я не сторонник фамильярности.
Ханна склонила голову набок.
– Хорошо. Когда Розалинда в очередной раз упрекнет меня в холодности, я скажу ей, что вы не допускаете фамильярности.
При этих словах герцог вскочил.
– Не вздумайте обсуждать с ней наши отношения!
– Это почему же? Она-то не желает обсуждать ничего другого: только и спрашивает, как мы познакомились, как вы покорили мое сердце, когда я поняла, что люблю вас… – Ханне все больше нравилось его поддразнивать. – Возможно, она легче переживет наш разрыв, если уверится, что с самого начала нашему браку не хватало нежности…
Маркус ушам своим не верил. Какая наглость! Мало того, что эта дамочка хочет называть его по имени, что дозволяется только родным, так она еще и угрожает! У самой ни гроша за душой, ни имени, ни знатного рода, ни положения в обществе; на такой женщине знатный человек мог жениться лишь по страстной любви или по глупости. Мало кто поверит, что герцог Эксетер способен на пылкие чувства, но вот в похоти его сразу заподозрят.