Лиллиан стало стыдно.
— Спасибо, миледи, — пробормотала она.
— Отлично, — леди Уэстфорд коснулась щеки Лиллиан, — мы должны стать сестрами. Ты станешь называть меня Наоми, а я буду звать тебя Лиллиан. У моего мужа нет сестер, поэтому ты у меня — первая, и я в восторге от подобной перспективы. Я убеждена, что вместе мы создадим кучу проблем.
Лиллиан не смогла сдержаться и рассмеялась вместе с Наоми.
— Я думаю, что сейчас нам надо стараться обходиться без проблем. Мне кажется, я уже больше не вынесу сюрпризов, — сказал Саймон, подмигнув Лиллиан, отчего у нее сжалось все внутри. Потом он взял сестру за руку. — Позволь мне представить тебя остальным гостям.
Наоми разочарованно вздохнула и сжала руку Лиллиан.
— У тебя будет полно времени поближе познакомиться с моей невестой, — засмеялся Саймон. — Пошли.
Наоми отпустила руку Лиллиан и позволила брату увести себя. Лиллиан смотрела им вслед, и с каждой улыбкой, которую ее будущая невестка дарила Габби и ее тетушке, на сердце у нее становилось все тяжелее.
Габби поймала ее взгляд. На мгновение на ее лице промелькнула тревога. Она тихо извинилась, подошла к Лиллиан и взяла ее под руку.
— Что-то ты не в духе. Но ты ведь нравишься леди Уэстфорд, она совершенно не похожа на свою мать.
— Да, — резко кивнула Лиллиан, — она больше похожа на Саймона, и признаюсь, что моей первой реакцией было обожание. Только, знаешь, меня все больше начинает беспокоить собственное нечестное поведение по отношению к этой семье. Наоми приглашает меня в свою жизнь, а я…
Лиллиан замолчала на полуслове, заметив, что герцогиня смотрит на нее прищуренными глазами. Эдакий многозначительный взгляд, словно она уличила Лиллиан в обмане и просто ждала подходящего момента доказать это.
Лиллиан, вздрогнув, отвернулась. Габби бросила взгляд на леди Биллингем и погладила подругу по плечу.
— Саймон уже начинает все больше и больше понимать правду об отце. И то, что ты скажешь ему позже, не станет для него полным шоком.
— Шоком для него станет ложь, — пробормотала Лиллиан.
— Возможно, потребуется время, но, я думаю, они все в конечном счете поймут причины твоего молчания, — прошептала Габби.
— Надеюсь, — ответила Лиллиан, чувствуя спиной взгляд леди Биллингем. — В любом случае по крайней мере его мать будет довольна. Я докажу ее правоту, что недостойна ее сына. Как она будет злорадствовать при этом!
Лиллиан могла только молиться, что Саймон все поймет, как сказала Габби. Ей все тяжелее было думать о том, какой будет его реакция в ответ на то, что она должна будет ему рассказать.
Как только Саймон закрыл дверь в гостиную и они с Наоми остались одни, она с озорством улыбнулась брату.
— Боже милостивый, Саймон, ты знаешь, как сделать поездку увлекательной! — звонко зазвенел ее смех, который всегда вызывал улыбку на лице Саймона, даже в самые трудные времена.
— Не могу поверить, что мать прямо в дороге сообщила тебе об этом, — простонал Саймон. — Могу себе представить, что она написала тебе в своем письме.
— Признаю, хорошего там было мало. — Наоми села и, когда Саймон взял бутылку хереса, кивнула. — Но я должна сказать, мне понравилась Лиллиан, хотя я совсем мало видела ее. Когда смотрю на нее, я вижу, как она напугана, как мышка при встрече с кошкой. Но я думаю, как только она преодолеет этот страх, она прекрасно впишется в нашу семью.
Саймон передал сестре бокал с вином. Он тоже заметил волнение и подавленное настроение Лиллиан. Даже несмотря на всю доброту Наоми, Лиллиан, когда думала, что никто не видит, вздрагивала и вела себя беспокойно.
— Если она и выглядит напуганной, так это только потому, что мать относится к ней с презрением, — тяжело вздохнул Саймон.
— Это еще один плюс в пользу Лиллиан, — дерзко подмигнула Наоми.
Оба рассмеялись, но смех Саймона быстро затих. У него с матерью никогда не было близких отношений, и в детстве это причиняло ему огромную боль. Эта боль становилась острее, когда он видел, что с Наоми мать вела себя совершенно иначе. Она души не чаяла в дочери и практически полностью игнорировала сына. Другая на месте Наоми могла бы взять с нее пример и плохо относиться к брату.
Но Наоми никогда так не делала. Она всегда любила брата, ограждала его от плохого настроения матери и иногда даже пыталась заботиться о нем, хотя сама еще была ребенком. Часто он видел, как она смотрела на него, виновато и печально. Это были самые страшные времена.