Г у т м э н (на террасе). «Камино Реаль», блок четвертый!
БЛОК ЧЕТВЕРТЫЙ
Несколько тактов легкой музыки, под которую по площади из «Сьете Марес» к злачным местам шествует барон де Шарлюс, стареющий фатоватый сибарит в легком шелковом костюме с гвоздикой в петлице. За ним следует Лобо, молодой человек необычайной естественной красоты. Шарлюс осведомлен о преследователе и во время разговора с Э. Рэттом держит перед лицом карманное зеркальце — якобы для того, чтобы причесаться или пригладить усы; на самом же деле он разглядывает незнакомца. Хозяин ночлежки, увидев приближающегося Шарлюса, вывешивает табличку «есть свободные места» и призывно восклицает:
Э. Р э т т. Есть место! Номер у «Плутокрадов»! Маленький парусник — скоротать штормовую ночку…
Б а р о н. О, bon soir[42], мистер Рэтт.
Э. Р э т т. В дальний путь?
Б а р о н. Да нет, просто гуляю.
Э. Р э т т. Это очень кстати.
Барон. Иногда мне этого не хватает. Так у вас есть место, а?
Э. Р э т т. Для вас?
Барон. Возможно, ко мне приедут. Знаете, что надо? Железную кровать без матраса и крепкую, завязанную узлом веревку достаточной длины. Нет, сегодня еще и цепей, металлических цепей. В прошлый раз вышло как-то неловко и я должен исправиться.
Э. Р э т т. А почему бы вам не поиграть в эти игрушки в «Сьете Марес»?
Б а р о н (с зеркальцем, в котором виден Лобо). В «Сьете Марес» нет людей с Ingreso Libero[43]. Не люблю этот отель в сезон, а если приехать не в сезон, то либо слишком жарко, либо высокая влажность. Все эти приезжие — прямо какой-то кошмар! Стоит только после полуночи заскрипеть кроватью — как сразу же начинают дубасить в стенку. Я вообще не понимаю — им бы дома сидеть! Ведь их «кодаками», «браунами» или даже «лейками» можно прекрасно снимать и в Милуоки, и в Су-Сити! Так зачем же совершать эти сумасшедшие путешествия? Но, по-моему, меня преследуют.
Э. Р э т т. Угу, вы кого-то подцепили?
Б а р о н. И как, ничего?
Э. Р э т т. Смотря кто едет спереди, папочка.
Барон. Ciao, caro![44] Ждите меня в десять.
(Изящной походкой подходит к фонтану.)
Э. Р э т т. Есть свободное место! Маленький парусник — скоротать штормовую ночку!
(Музыка меняется. Из лавки ростовщика выходит Килрой с непроданным поясом, он резко спорит с ростовщиком, который нацелился на его золотые перчатки. Барон, заинтригованный этой сценой, замедляет шаг.)
Р о с т о в щ и к. Да не нужен мне пояс, мне перчатки нужны. Даю восемь с полтиной.
К и л р о й. Не играю.
Ростовщик. Девять, девять с полтиной!
К и л р о й. Да нет.
Ростовщик. Да-да.
К и л р о й. Я сказал: «Нет!»
РостовщикАя говорю: «Да!».
К и л р о й. Разошлись на «нет».
Ростовщик. Не будь дураком — зачем тебе золотые перчатки?
К и л р о й. Затем, чтобы помнить мои победы! Чтобы помнить, что когда-то я был ЧЕМПИОНОМ!
(Медленно нарастает оркестровая музыка — «Марш гладиаторов». К ней примешиваются какие-то неясные возгласы.)
Ростовщик. Ты помнишь, что когда-то был ЧЕМПИОНОМ?
К и л р о й. Да! Когда-то я был ЧЕМПИОНОМ!
Барон. Когда-то — значит, в прошлом, сегодня это уже ничто.
К и л р о й. Только не для меня, мистер. Вот мои перчатки, они золотые, я провел уйму тяжелейших боев, чтоб их завоевать. Чисто выходил из всех клинчей, никогда не бил ниже пояса и не имел от судей ни единого замечания. И никогда не занимался никакими махинациями.
Ростовщик. Иначе говоря, сосунок.
К и л р о й. Угу, сосунок, который завоевал золотые перчатки!
Ростовщик. Поздравляю. И мое последнее предложение — зелененькая с портретом Александра Гамильтона. Берешь или как?
К и л р о й. Да чтоб ты ею подавился! Я истрачу все силы, отдам всю кровь — каплю за каплей, но не повешу золотые перчатки на витрину ростовщика — между ржавым тромбоном и некогда шикарным, но теперь изъеденным молью смокингом!
Ростовщик. Ладно, посмотрим как ты потом запоешь!
Барон. Название «Камино Реаль» отнюдь не нереально.
(Из окна высовывается Забулдыга и орет песню.)
Забулдыга. «Падам — падам — падам!»
Барон (продолжая песню). «Это в сердце мне эхо стучит. Падам — падам — привет…» (Напевая, подходит к Килрою и протягивает ему руку.)
К и л р о й (iнеуверенно). Привет, приятель. Рад тебя видеть.
Барон. Любезно говоришь. С чего бы это?
К и л р о й. Вижу нормального американца! В чистом белом костюме.
Барон. Мой костюм бледно-желтый. И по национальности я француз. А насколько я нормальный — это еще вопрос.
К и л р о й. И все же в чистом костюме.
Барон. Спасибо. Это больше, чем я могу сказать о вашей одежде.
К и л р о й. Не судите по обложке… Если бы мне удалось устроиться в протестантской церкви с бассейном, я бы принял душ… Там иногда требуются люди. Во всяком случае, обществу она приносит пользу.
Барон. Этому обществу уже ничего не принесет пользу.
К и л р о й. Мне тоже так кажется. И вообще не слишком здесь нравится, словно лихорадка свирепствует. Все как-то нереально. Вы меня еще чем-то хотите ошеломить?
Б а р о н. На серьезные вопросы вам ответит цыганка. В одно прекрасное время. Ох, уж это одно прекрасное время! А знаете, люблю я слоняться. Да, сейчас я просто слоняюсь — фланирую вокруг фонтана в надежде, что за мной кто-нибудь увяжется. Некоторые считают, что это безнравственно, а я наоборот — за простоту нравов…
Забулдыга (<опуская штору, из окна, очень тихо). А вы не знаете, что стало с Сэлли, моей девахой?
Барон. Ну, во всяком случае…
К и л р о й. А как в этом городе насчет веселеньких местечек?
Барон. Веселеньких местечек? Хо-хо! Здесь есть «Розовый фламинго», «Желтый пеликан», «Голубая цапля» и «Певчая птичка» — этот район зовется птичьим. Но меня это все не интересует. Сидят там по трое и смотрятся в зеркало, а что видят — ужас! Стоит только какому-нибудь матросику заглянуть — так они сразу в обморок. Нет, я развлекаюсь в «Ведре крови», это от «Плутокрадов» вниз. Как насчет спичек?
К и л р о й. А где у вас сигарета?
Барон (вежливо и спокойно). О, я не курю. Просто хотел получше рассмотреть ваши глаза.
К и л р о й. Почему?
Барон. Глаза ведь окна души, а у вас они слишком добрые, хотя вы такой же грешник, как и я. Au revoir…[45] (Уходит.)
К и л р о й. Весьма необычный тип… (На ступеньках, ведущих к арке, глядя вниз на пустыню, стоит Казанова. Но вот он поворачивается и, вымученно улыбаясь, делает несколько шагов вниз. Килрой подходит к нему.) Вот здорово, наконец-то вижу нормального американца… (Из-под арки, в которой исчез Барон, слышится сдавленный стон.) Извините, я сейчас. (Бежит туда, откуда кричали. Жак идет к скамейке у фонтана. Из-под арки доносятся голоса — там ссора. Жак вздрагивает — словно громко заиграло радио. Тяжелыми шагами возвращается Килрой и подходит к Жаку.) Пытался вмешаться, но какой смысл?
Жак. Совершенно никакого!
(Из арки появляется тачка мусорщиков — в ней скрюченный Барон. Мусорщики останавливаются, шушукаются между собой и, хихикая, показывают на Килроя.)
К и л р о й. На кого это они? На меня, Килроя? (Смех Забулдыги в окне. Из темноты ему вторят Э. Рэтт и Ростовщик.) Килрой здесь, но будто его и нет! Если нужно помочь… (Хватает камень и бросает в мусорщиков — в ответ слышится громкое гоготанье; кажется, что оно эхом отзывается в горах. Свет меняется, на площади становится темнее.) Ну, отродье, что уставились? Я вовсе не собираюсь кататься в вашей тачке!