{Появляется Абдалла с серебряным подносом.)
Абдалла. Письмо для сеньора Казановы, письмо для сеньора Казановы!
(Вошедший Жак встает как вкопанный.)
Г у т м э н. Казанова, вам письмо. А вдруг в нем уведомление о переводе!
Жак (хриплым, взволнованным голосом). Да! Это оно! Письмо с уведомлением о переводе!
Г у т м э н. Тогда почему вы его не берете — что, не хотите остаться в «Сьете Марес»? Может, желаете переехать к «Плутокрадам» и испытать на себе тамошний сервис?
Жак. Моя рука…
Г у т м э н. Она что, парализована? Из-за чего? Из-за волнения? Или из-за какого-то предчувствия? Положите письмо в карман сеньора Казановы, пусть распечатает его, как только кончики пальцев снова заработают! И дайте ему глоток бренди, а то он сейчас и впрямь — с катушек!
(Жак идет в глубь площади и видит справа от себя согнувшегося Килроя, который то зажигает, то гасит бутафорский нос.)
Жак. Да, я знаком с азбукой Морзе. (Нос Килроя снова включается и выключается.) Спасибо, брат. (Это сказано словно в благодарность за какое-то сообщение.) Я знал, даже без цыганки, что с тобой это случится. В твоей душе есть анархистская жилка, а этого здесь не потерпят. Здесь не терпят ни необузданности, ни добросовестности; надо либо избавляться от них, либо использовать для того, чтобы зажигать нос [49] ради увеселения мистера Гутмэна… (Жак кружит вокруг Килроя, насвистывая «Ласточку», — он очень доволен, что никто не понял его условного знака.) Но до финала мы все же найдем отсюда выход. А пока, брат, терпение и мужество! (Жак, чувствуя, что слишком задержался, ободряюще хлопает Килроя по плечу и повторяет.) Терпение и мужество!
Леди Маллигэн (из-за столика Маллигэнов). Мистер Гутмэн!
Г у т м э н. Леди Маллигэн! А как вы себя сегодня чувствуете, лорд Маллигэн?
Леди Маллигэн (прежде чем раздастся бас мужа). Не очень. Этот климат действует ему на нервы!
Лорд Маллигэн. Утром была такая слабость… Даже зубную пасту не смог открыть!
Леди Маллигэн. Рэймонд, скажи мистеру Гутмэну об этих двух наглецах на площади… Эти два идиота возят белую тачку! Стоит нам только выйти из отеля — они тут как тут!
Лорд Маллигэн. Тычут в меня пальцем и гогочут!
Леди Маллигэн. А нельзя ли их уволить?
Гутмэн. Их нельзя ни уволить, ни наказать, ни подкупить! Единственное, что могу вам посоветовать, — не обращать внимания.
Леди Маллигэн. Я так не могу… Рэймонд, перестань жрать!
Лорд Маллигэн. Да заткнись ты!
Гутмэн (публике). Когда на нашей улице ломаются колеса их экипажа, это равносильно падению какой-либо столицы, разрушению Карфагена, ограблению Рима белоглазыми викингами! А я видел падения столиц, видел, как их разрушали! Авантюристы вдруг начинали бояться темной комнаты! Игроки переставали различать где чет, где нечет! Шулера, торгаши и рыцари в шляпах с перьями мгновенно превращались в грудных младенцев при первых же звуках рожка мусорщике! Когда вижу подобные превращения, я себя спрашиваю: «А может такое произойти со мной?» И отвечаю: «Да!» И от этой мысли кровь стынет в жилах, словно молоко, оставленное в морозильнике на все лето! (На авансцене сквозь обруч с серебряными колокольчиками прыгает актер-горбун, кувыркается, вскакивает и потрясает обручем в направлении арки, которая сияет алмазно-голубым светом. Это сияние сопровождает появление на сцене каждого легендарного персонажа. Звучит музыка — вальс времен жизни Камиллы в Париже.) А это уже музыка из другой легенды, из той, которую знают все: из легенды о сентиментальной проститутке, куртизанке, которая совершила ошибку, влюбившись. Сейчас вы ее увидите на площади — не такую, когда она вся сияла и от нее светился весь Париж, а уже меркнущую. Да, меркнущую, как меркнет свет фонаря при ярком солнце! (Оборачивается и кричит.) Росита, продай-ка ей цветочек!
(На площадь выходит Маргарита. Это красивая женщина неопределенного возраста. Уличный народ ее окружает, заискивающе предлагая стеклянные бусы, ожерелья из ракушек и так далее. Она кажется смущенной, полусонной, потерянной. Жак делает попытку к ней приблизиться, но ему не удается быстро пробиться сквозь ряды торговцев. Росита хватает поднос с цветами.)
Росита (кричит). Камелии, камелии! Красную или белую — какую пожелает леди в зависимости от фазы луны!
Г у т м э н. Правильно!
Маргарита. Да, я бы хотела камелию.
Р о с и т а (с плохим французским акцентом). Rouge ou blanc се soir?[50]
Маргарита. Обычно я ношу белую, как и сейчас. Но пять вечеров в месяц вместо белой приходится носить красную — дать знать моим обожателям, что в такие вечера никаких удовольствий им не видать. Потому-то они и прозвали меня в честь камелии — Камилла!
Жак. Mia сага![51] (Очень гордый, что с ней знаком, тростью властно разгоняет уличный народ.) С дороги, пропустите, дайте нам пройти, пожалуйста!
Маргарита. Не надо же их палкой!
Жак. Стоит им подойти — останешься без сумки. (Маргарита издает отчаянный крик.) Что с тобой?
Маргарита. Сумка пропала! А в ней документы!
Ж а к. И паспорт?
Маргарита. И паспорт, и permiso de residencia![52]
(Она прислоняется к арке и медленно лишается чувств. Абдалла пытается бежать.)
Жак (хватая Абдаллу за руку). Куда ты ее водил?
Абдалла. О-ой! В «Пти Зоко».
Ж а к. В «Соуксе»?
Абдалла. Да.
Ж а к. В какие кафе она заходила?
Абдалла. К Ахмеду, оттуда она пошла…
Ж а к. У Ахмеда она курила?
Абдалла. Целых две трубки с гашишем.
Жак. Кто украл у нее сумку? Ты? Сейчас увидим!
(Срывает с него бурнус, Абдалла хнычет, пригибается и дрожит от холода — он в поношенном нижнем белье.)
Маргарита. Жак, отпусти парня, он ее не брал!
Жак. Нет, но он знает, кто взял!
Абдалла. Нет-нет, я не знаю!
Жак. Ты, цыганское отродье, знаешь, кто я? Я — Жак Казанова! Я — член тайного ордена розенкрейцеров![53]. Сбегаешь к Ахмеду и найдешь вора. Пусть оставит себе сумку, но отдаст документы! Получишь солидное вознаграждение.
(Стараясь вывести Абдаллу из оцепенения, стучит тростью — парень бежит прочь. Жак смеется и торжествующе поворачивается к Маргарите.)
Леди Маллигэн. Официант! Этот авантюрист и его любовница не должны сидеть рядом со столиком лорда Маллигана!
Жак (достаточно громко, чтобы слышал лорд Маллигэн). Этот отель — просто мекка для черных спекулянтов и их продажных шлюх!
Леди Маллигэн. МистерГутмэн!
Маргарита. Давай пообедаем наверху!
Официант (показывая на столик на террасе). Сюда, месье.
Жак. Мы сядем, где обычно. (Указывает на столик.)
Маргарита. Ну, пожалуйста!
Официант (одновременно с ее репликой). Этот столик зарезервирован для лорда Байрона!
Жак (по-хозяйски). Он всегда был наш.
Маргарита. Я не голодна.
Жак. Это ее место, cretino[54].
Гутмэн (метнувшись к стулу Маргариты). Позвольте!
(Жак с притворной галантностью кланяется леди Маллигэн и поворачивается к своему стулу, в то время как Маргарита садится на свой.)
Леди Малигэн. Мы сейчас пересядем!
Жак Вот так вносили знамя Богемии во вражеский лагерь.
53
Основанный в XVII веке орден, проповедовавший эзотерические принципы религии. — Прим, перев.