Немного о моем плюшевом мишке, вернее, медведице: она не была ни симпатичной, ни дорогой, но я спала с ней с тех пор, как себя помнила. Ее короткий мех кофейного оттенка местами вытерся, на одной из передних лап виднелись грубые Франкенштейновы стежки. Когда у мишки отскочил один глаз, я попросила маму пришить вместо него пуговицу, но от такого ущерба она стала мне еще дороже, потому что порой и я чувствовала себя ущербной. В третьем классе я написала свое имя маркером на подошве задней лапы, навсегда пометив мишку как свою собственность. Когда я была младше, я таскала игрушку с собой повсюду, как личную разновидность «переходного объекта». Однажды я случайно забыла ее в ресторане «Чак и Чиз», куда ходила отмечать день рождения подруги, и когда спохватилась, вернувшись домой, то разрыдалась до рвоты. Папе пришлось ехать за мишкой через весь город, и я точно помню, что чуть ли не целую неделю после того случая не выпускала ее из рук.
На протяжении долгих лет игрушка падала в грязь, впитывала брызги соуса от спагетти и слюни во время сна; когда мама решала, что мишку пора стирать, она бросала ее в стирку вместе с моей одеждой. Я сидела на полу, глядя на стиральную машину и сушилку, представляла, как она крутится там среди джинсов и полотенец, и надеялась, что от этого она не испортится. Но Мэгги-мишка – сокращенно от «принадлежащая Мэгги мишка» – всегда возвращалась ко мне чистая и теплая. Мама отдавала ее мне, и я вдруг снова чувствовала себя цельной, как будто все в мире идет правильно.
Уезжая в Окракоук, я знала, что Мэгги-мишка – единственная вещь, которую я не смогу оставить в прежней жизни.
Пока я рыдала, тетя Линда заглядывала ко мне, но, похоже, не знала, что сказать или сделать, и, видимо, решила, что лучше будет дать мне во всем разобраться самостоятельно. Этому я была рада, но вместе с тем мне стало грустно: я почувствовала себя еще более одинокой и оторванной от всех, чем прежде.
Каким-то чудом я продержалась первый день, потом второй. Тетя показала мне велосипед, купленный на какой-то гаражной распродаже – судя по виду, он был старше меня, на его пухлом сиденье мог бы с удобством разместиться кто-нибудь вдвое крупнее меня, с массивного руля свешивалась корзина. На велосипеде я не ездила уже много лет.
– Я обратилась к одному местному пареньку, чтобы привел его в порядок, так что велосипед должен быть полностью исправен.
– Класс, – только и сумела ответить я.
На третий день тете надо было на работу, она покинула дом задолго до того, как я проснулась. На столе я нашла папку с моим домашним заданием и поняла, как сильно отстала. Училась я неважно даже в лучшие времена, была типичным середнячком, терпеть не могла, когда раздавали табели успеваемости, и если раньше не гналась за отличными оценками, то теперь и вовсе впала в апатию. В записке тетя напоминала мне, что завтра у меня две проверочные работы. Хоть я и пыталась заниматься, сосредоточиться мне не удавалось, я заранее знала, что провалю работы, как в итоге и получилось.
Впоследствии тетя – может, потому что пожалела меня и расчувствовалась больше обычного, – решила, что мне не повредит выйти из дома, и свозила меня к себе в магазин. Он представлял собой небольшую закусочную с кофейней, где предлагали не только еду. Местным фирменным блюдом были булочки, которые выпекали каждое утро и подавали либо с колбасками и подливой, либо в виде сэндвичей, либо как десерт. Помимо завтраков в магазине продавали подержанные книги и выдавали напрокат видеокассеты, занимались отправлениями через «Юнайтед парсел сервис», сдавали в аренду абонентские ящики, отправляли факсы, сканировали документы, делали ксерокопии, а также посылали денежные переводы через «Вестерн юнион». Моя тетя владела этим заведением вместе со своей подругой Гвен, оно открывалось в пять утра, чтобы рыбаки могли подкрепиться перед выходом в море, и это означало, что тетя обычно являлась на работу к четырем, чтобы успеть напечь булочек. Она познакомила меня с Гвен, одетой в фартук поверх джинсов и фланелевой рубашки, с седеющими белокурыми волосами, собранными в неопрятный хвост. Тетина подруга показалась мне славной, и хотя в магазине я провела не больше часа, у меня сложилось впечатление, что отношения между ними совсем как у давней супружеской пары. Они понимали друг друга с полуслова, умели предугадывать вопросы и двигались за прилавком, не сталкиваясь, слаженно, как танцоры.