— Я рада слышать, что мое общество не неприятно тебе, — улыбнулась Блайд. — Совместная трапеза займет совсем мало времени. В конце концов, я согласилась на этот брак вовсе не потому, что люблю одиночество.
В этот момент дверь распахнулась и Боттомз внес в кабинет поднос.
— Телячьи мозги для милорда, — объявил мажордом, поставив поднос на стол между герцогом и герцогиней. — И устрицы для миледи.
Мистер Боттомз принялся раскладывать по тарелкам тушеную фасоль.
— Что-нибудь еще, милорд? — спросил он, перед тем как уйти.
Роджер взглянул на Блайд, а затем приказал дворецкому:
— Я хочу, чтобы мой стол был убран и готов к работе через тридцать минут.
— Как вам будет угодно, милорд.
Всего тридцать минут, подумала Блайд. Тридцать минут, чтобы насладиться вниманием мужа. Этого было недостаточно, чтобы заполучить его в свою постель. Задача была невыполнима.
— Не хочешь попробовать телячьи мозги? — учтиво спросил Роджер жену. — Уверен, тебе они могут пойти на пользу.
— Это не я теряю прибыль на торговле зерном и шерстью.
— Не будь так уверена в этом, — парировал Роджер. Блайд хитро улыбнулась — похоже, он еще не знает о том, что она снова снизила цены. Общение с леди Гарденией обойдется ему дорого.
— Миранда очень милый ребенок, — проговорила Блайд, желая сменить тему разговора.
— Надеюсь, ты будешь добра к ней, — вставил Роджер.
— А почему ты думаешь, что я могу быть недоброй?
— Дарнел никогда не заботилась о дочери, — признался Роджер.
Это признание удивило Блайд.
— Не может быть, — сказала она. — Мать не может не любить собственного ребенка. Это противоестественно.
— Временами Дарнел могла быть противоестественной, — буркнул Роджер и, давая понять, что разговор ему неприятен, добавил: — Расскажи мне о своих математических способностях.
— А что ты хочешь узнать?
— Как ты умудряешься складывать цифры в уме?
— Я всегда умела это делать, — пожала плечами Блайд. — Когда я была ребенком, отец часто заставлял меня считать в уме, а потом проверял ответы.
Роджер кивнул и принялся за еду. В комнате повисло томительное молчание. Блайд лихорадочно соображала, чем заинтересовать мужа. Тридцать минут промелькнули быстро.
Невзначай посмотрев на мужа, Блайд заметила, что он смотрит на ее грудь.
— Милорд, что-то не так с моим платьем? — спросила она, едва сдерживая улыбку.
Роджер быстро отвел взгляд и сильно покраснел.
— Я рассматривал твое ожерелье, — попытался оправдаться он.
Блайд согласно кивнула, хотя прекрасно знала, что муж лжет.
— Это твой подарок на мой тринадцатый день рождения. С тех пор я ношу его не снимая.
Это признание заставило Роджера недовольно нахмуриться.
— Можно мне произвести кое-какие изменения в моей спальне? — поспешила сменить тему Блайд.
— Зачем? — удивился Роджер.
— По-моему, там слишком мрачно. Я предпочитаю более светлые цвета.
Роджер промолчал, и Блайд снова лихорадочно стала придумывать, о чем бы поговорить. Роджер, похоже, не собирался облегчать ее задачу.
— Что такое темное солнце? — вдруг спросила Блайд. Роджер едва не поперхнулся.
— Откуда ты это взяла? — удивленно спросил он.
— Ты знаешь, что это такое?
— Отвечай на мой вопрос.
— Я не знаю, что это такое, — ответила Блайд, — поэтому и спрашиваю у тебя.
— Где ты слышала это?
— Во сне, — неуверенно проговорила Блайд, понимая, что Роджер не поверит ей.
— Расскажи мне про этот сон.
Часть правды могла развеять его подозрения.
— Голос во сне приказал мне остерегаться темного солнца, — ответила Блайд.
— Это был женский голос?
— Да. Ты тоже его слышал? Роджер кивнул.
— Женский голос сказал мне то же самое, когда я был в Тауэре, — грустно проговорил он.
Блайд почувствовала, что муж не говорит ей всей правды.
— Ты слышал голос во сне?
— Мне приснилось, что со мной говорит давно умершая мать королевы, — сказал Роджер.
— Удивительно, но нам снятся одинаковые сны, — заметила Блайд.
— Почему ты согласилась выйти за меня? — неожиданно спросил Роджер.
Блайд посмотрела ему в глаза, но не стала признаваться в любви, как сделала это пять лет назад. Пусть он сомневается в ее чувствах к нему. Неуверенность может иногда сослужить хорошую службу.
— Я согласилась на это, чтобы освободить тебя из Тауэра.
— И какую ты получила от этого выгоду?
— Ах, бедняжка! — Блайд сочувственно покачала головой. — Неужели ты не знаешь, что личная выгода — это еще не самое главное в жизни.
— Кажется, я ослышался, — горько усмехнулся Роджер. — Какое проявление альтруизма со стороны женщины, которая сбивает мои цены на рынке.
— Кажется, тридцать минут истекли, — объявила Блайд и встала из-за стола. — Спасибо за то, что составил мне компанию. Увидимся за ужином?
Роджер кивнул.
Блайд поняла, что завоевала право есть в его обществе, и. это наполнило ее радостным чувством. Ей хотелось прыгать от восторга, но она чинно вышла из кабинета.
— Блайд! — окликнул жену Роджер.
— Да, милорд? — обернулась она.
— Не пойми меня превратно… Но не стоит слишком сближаться с Мирандой. Она будет сильно переживать, когда ты покинешь мой дом.
— Я не собираюсь покидать наш дом.
— Я имел в виду, после развода.
— Не будет никакого развода, — твердо произнесла Блайд. Роджер внимательно посмотрел на нее:
— Почему ты так уверена в этом?
— Ты согласился с тем, что наш брак продлится вечность и один день, — напомнила Блайд, — а любовь побеждает все.
Сказав это, она решительным шагом вышла из кабинета.