– Надеюсь, что нет, – вздохнула Лайла, даже не остановившись, чтобы посмотреть. Ведра были тяжелыми, но их необходимо было опустошить, иначе корабль просто окажется наводнен зловонными продуктами болезни. Она, которая никогда прежде даже чулки не надевала самостоятельно, просто делала то, что должно быть сделано.
– Это… что-то тяжелое. Я чувствую его приближение, – сказала Бетси. Ее отец был колдуном, и в ее голосе слышалось мрачное пророчество. Лайла была слишком изнурена, чтобы тревожиться об этом. После ужасов, которые они пережили, что значит небольшой дождь?
Немного позже Лайла стояла вместе с Бетси на палубе, склонив голову, когда капитан бормотал торопливые слова над четырьмя трупами, которые нужно было предать погребению в тот день. Кроме нее, Бетси и капитана здесь еще была миссис Горман, которая таинственным образом избежала заражения вместе со своей дочерью; миссис Холлоуэй, у которой от холеры умерли оба сына; миссис Фримен, жена доктора, и миссис Сингл, которая выглядела так, словно ее вот-вот унесет ветром, но которая все же избежала болезни. Доктор Фримен был внизу с Джоанной Паттерсон, которая уже потеряла мужа и теперь всеми силами боролась за жизнь сына. И Ирен Гилтинан, и Джон Хаверли уже умерли. Два раба, чьей работой было опускать мертвых в море, стояли чуть в стороне, позади трупов, которые были завернуты в простыни и лежали на досках в ряд. Джосс тоже присутствовал. Он стоял, сцепив перед собой руки и опустив голову, пока слушал молитву. Лайла едва замечала его.
– Пепел к пеплу, прах к праху, аминь, – устало проговорил капитан, давая сигнал об окончании молитвы. Два раба, к этому времени уже привычные к ритуалу, одновременно наклонились и взялись за концы доски, подняли ее на перила, затем опрокинули тело в море. Это повторилось четыре раза, в то время как капитан Бун произносил имя каждого покойника. На последнем всплеске, возвещавшем о том, что море приняло последний труп, какая-то женщина громко заголосила. Это была миссис Холлоуэй, и до Лайлы дошло, что, должно быть, это был ее младший сын. Лайла сочувствовала страданиям женщины, но глаза ее оставались сухими. За последние две недели она видела так много смертей, что уже не могла скорбеть.
После того как трупы были преданы морю, участники погребального ритуала стали расходиться по своим делам. Лайла, спеша помочь миссис Паттерсон в утомительном уходе за сыном, прошла мимо Джосса, который, казалось, ждал у перил. К ее удивлению, он остановил ее, положив ладонь ей на руку.
Она вопросительно подняла на него глаза, настолько изнуренная, что с трудом могла сосредоточить взгляд.
– Сегодня вечером оставайтесь внизу. Надвигается шторм.
– Шторм? – Разговор был ей не по силам, но откуда-то из глубины существа вырвался почти истерический смешок. – После всего этого что такое какой-то шторм?
Он пристально посмотрел на нее:
– Вы измотаны, да? Но по крайней мере живы, это главное. Прислушайтесь к тому, что я говорю, и оставайтесь внизу, пока буря не выдохнется, даже если это будет продолжаться два или три дня. Верхняя палуба небезопасна во время такого удара, который нас ожидает.
Она поняла, что он старается предостеречь ее, но у нее не было сил размышлять над этим. Глядя на него, она заметила, что он очень похудел, а на лице проступили признаки утомления, которых прежде не было. То место на щеке, куда Кевин ударил его пистолетом, зажило до чуть заметного розоватого шрама. Он держался напряженно, и до нее дошло, что ребра его, по-видимому, еще не зажили. Она осознала, что он, должно быть, постоянно испытывал боль все то время, когда выполнял работу один за троих. Что бы там ни было, но он отважный человек и заслуживает признательности всех на корабле. Она улыбнулась ему слабой улыбкой.
– Спасибо за предупреждение, – сказала она. Он коротко кивнул и развернулся на каблуках. Лайла смотрела ему вслед до тех пор, пока подошедший доктор Фримен не привел ее в чувство, потряся за руку.
– Миссис Паттерсон сильно нуждается в помощи, мисс Реми, – напомнил он ей. Лайла была почти рада, что ее вернули к настоящему. Она поспешила вниз, чтобы сделать что можно для отчаявшейся матери и ее больного ребенка, и вновь выбросила мысли о Джоссе из головы.
Глава 12
Вопреки тому, что сказали Джосс и Бетси, буря в ту ночь не разразилась. «Быстрый ветер» продолжал держать курс на юг с сильно поредевшей командой у руля. Около полуночи доктор Фримен позвал Лайлу, которой удалось урвать несколько часов сна.
У него были плохие новости. Еще трое слегли с холерой, включая его жену. Ему требовалась помощь Лайлы. Она поднялась и потрясла головой, чтобы прояснить ее. Волосы вылезли из пучка и упали налицо. Она устало закрутила их обратно, наклоняясь над Кевином, чтобы проверить его дыхание – он продолжал спать глубоким сном, – затем потащилась за доктором. По крайней мере не нужно было одеваться. Последние несколько дней она валилась спать прямо в одежде.
Случай с миссис Фримен был тяжелый. После более чем двух недель ухода за больными у Лайлы уже выработалось шестое чувство по поводу того, кто выживет, а кто нет. Миссис Фримен, как она сильно опасалась, не выживет. Доктор тоже знал это. Она прочла это у него на лице, когда он поднялся с кровати своей бредящей жены. Он был изможден, но все равно проводил со своей женой не больше времени, чем с другими пациентами.
– Постарайтесь устроить ее поудобнее и влить в нее столько жидкости, сколько сможете, – сказал он Лайле. Когда он повернулся, чтобы уйти, она заметила заблестевшую в его глазах влагу. Впервые за много дней эмоции зашевелились у нее в груди. Она уже думала, что слишком оцепенела для того, чтобы что-то чувствовать.
– Я сделаю все от меня зависящее, доктор. И если будут какие-нибудь изменения, я вас позову.
Он взглянул на нее и потрепал по руке, лежащей на его рукаве.
– Спасибо, мисс Реми. Я знаю. Поэтому я и хотел, чтобы вы, а не кто-то другой из женщин, остались с ней. Только сегодня утром она говорила мне, как вы ей нравитесь и какое у вас доброе сердце. – Его глаза снова увлажнились. – Мы прожили вместе тридцать семь лет, – уныло добавил он. Затем не успела Лайла что-то ответить, как он покачал головой, прочистил горло и ушел.
Верная своему слову, Лайла просидела с миссис Фримен всю ночь. Женщина не понимала, где она. Она горела в лихорадке, и ее рвало почти непрестанно, хотя у нее в желудке уже не оставалось ничего, кроме желчи. Понос тоже истощал ее тело до тех пор, пока, прежде полная, она не превратилась в чуть дышащий восковой скелет. Ближе к утру Лайла поняла, что женщине осталось недолго. Она высунула голову в коридор и позвала на помощь. Миссис Холлоуэй отозвалась, и Лайла послала ее за доктором Фрименом.
Когда доктор пришел, он с одного взгляда увидел, что жена умирает. Он опустился на колени перед кроватью, взял ее безвольную руку в свою и прижался к ней губами. Слезы катились по его впалым щекам. Сдерживая всхлип, Лайла оставила их двоих наедине и беззвучно выскользнула в коридор. Ноги сами собой понесли ее вверх по лестнице, ведущей на палубу. Горячий, знойный ветер ударил ей прямо в лицо, заставив ее покачнуться и едва не упасть обратно в люк. Чья-то рука поймала и поддержала ее.
Даже несмотря на слезы, которые почти ослепили ее, она знала, кто это. Внезапно он показался ей дорогим другом, и в своей скорби она была рада видеть его. Когда он убрал свою руку, она почувствовала, что ей не хватает ее теплой силы. Но она не могла поддаться панике, усталости и скорби, которые грозили поглотить се. Она нужна. Ей надо еще немного побыть сильной.
– Вы плачете, – сказал он.
– Миссис Фримен умирает. Они были женаты тридцать семь лет, – сказала она с чуть заметной дрожью в голосе, подняв обе руки, чтобы вытереть слезы. Она взглянула на него и обнаружила, что он смотрит на нее непроницаемым взглядом. Эти изумрудные глаза блестели, улавливая свет кроваво-красного солнца, которое только-только выглядывало из-за горизонта. На палубе никого не было. Несколько матросов, которые не отдыхали внизу, занимались своими делами вверху, на шканцах. У нее возникло внезапное ощущение, что они одни сейчас в целом мире, наедине с небом и морем.