Особенно с учетом того, что недооценив силы заклятого врага, она совершила ошибку.
Обмотав полотенце вокруг себя, Девина посмотрела на мраморный стол, огибавший раковину. Частью задания, данного терапевтом две недели назад, стало избавление от коллекции косметики, и Девина подчинилась, выбросив бесчисленное количество пудр от Шанель, помад и теней для глаз.
Сейчас, уставившись на пустующее пространство, она почувствовала панику от недостатка вещей. У нее была лишь одна заполненная сумка Гуччи. И все.
Трясущимися руками, она схватила сумку-мешок и опрокинула ее, раскидывая повсюду черные тюбики, квадратные флаконы и баночки. Дыша через рот, она начала расставлять около дюжины контейнеров по размеру и форме, а не содержанию.
Этого было мало. Ей нужно больше…
В темных задворках разума, Девина понимала, что двигается по кругу, но ничего не могла поделать. Осознание того, что Джим Херон оказался более опасным, чем она считала… и что риск проигрыша был больше, чем она полагала… превратило ее в рабу внутренних слабостей.
Ее терапевт настаивала, что покупая разные шмотки, коллекционируя безделушки, постоянно упорядочивая свое имущество, Девина ничего не решит. Но в краткосрочной перспективе ей становилось лучше…
В итоге, она силком вытащила себя из ванной. Время шло, и она должна убедиться, что все кости домино, расставленные ею, упадут в правильном и должном порядке.
Чтобы облегчить ОКР[127], Девина повторила то, что сказала терапевт три дня назад: Тревога не связана с вещами. Она касается твоего места в этом мире. Места, которое ты объявляешь своим, на эмоциональном и духовном уровнях.
Неважно. Ее ждет работа.
И очередной костюм, в который она должна облачиться.
Глава 44
Когда Чайлды уехали в своих машинах, Эдди и Эдриан тайно последовали за ними. Джим с Исааком остались в доме с тысячами секретных переходов… каждый из которых был показан Джиму Капитаном Чайлдом.
После их отъезда дом погрузился во тьму, снаружи и изнутри, он с Исааком приняли боевую готовность.
Старые времена снова вернулись, подумал Джим.
Тем более, когда он приложил телефон к уху, ожидая ответа Матиаса. Но… если все действительно было как в прошлом, то ублюдок возьмет трубку.
В эту секунду Джим отчаянно хотел встретиться с парнем до его появления здесь с оружием наголо…
Голос его бывшего босса раздался в ухе.
— Исаак.
— Нет. — Джим действовал осторожно, потому что, Бог знал, повсюду было полно ловушек. — Это не Исаак.
Последовала минутная пауза, наполненная тихим шумом на заднем фоне. Машина? Самолет? Сложно сказать точно, наверное, машина.
— Джим? Это ты? — Голос звучал механически, мертвее мертвого. Очевидно, даже «привет-как-дела» прямиком из могилы не могло встряхнуть парня, но в настоящий момент выдающийся ум вовсе не казался хладнокровным. Скорее, безразличным ко всему.
Джим аккуратно выбирал слова.
— Меня больше интересует, как у тебя дела. А также я хочу обсудить полученную тобой фотографию.
— Да? Ну, у меня на уме другие вещи… например, как так вышло, что ты звонишь мне по телефону. Ты мертв.
— В действительности нет.
— Забавно, ты мне снился. Я пытался пристрелить тебя, а ты не умер.
Черт, скитание между двумя мирами несет определенные трудности.
— Да, я знаю.
— Неужели?
— Я звоню по поводу твоего заместителя. Исаак не убивал его.
— О, неужто?
— Это сделал я. — Врушка, врушка, мокрая подушка. Хорошо, что у него никогда не возникало проблем с ложью.
— И опять повторюсь, я думал, что ты мертв.
— Не совсем мертв.
— Очевидно. — Длинная пауза. — Если ты жив-здоров, зачем тебе убивать моего заместителя?
— Я сказал тебе, что не позволю никому подойти к моему парню. В том сне. Я знаю, ты слышал меня.
— Хочешь сказать, что теперь мне следует называть тебя Лазарем[128] вместо Захарии?
— Можешь называть меня, как вздумается.
— Ну, как бы тебя не звали, ты только что послал пулю в голову «своего парня». Мои поздравления. Потому что именно Исаак расплатится по счетам… и ты знаешь меня. Я сделаю это в своем, особенном стиле.
Черт. Гри Чайлд. Как много ты готов поставить на это, Джим?
— Это неразумно.
— Очень даже разумно. Либо Исаак сделал это, и ты прикрываешь его, надеясь на снисходительность. Либо убийство совершил ты, и значит, именно с тебя я востребую должок… и в этом случае, я позабочусь об этом «ты-мне-должен», оставив тебя с убийством на совести. Раз ты ненавидишь сопутствующий ущерб, тебе придется хреново.