Дальше пошли совершенно обычные вопросы, которые мамы задают своим детям в любом возрасте. Ответив на них, я выслушала порцию новостей и за всеми этими разговорами не заметила, как дошла домой.
Проснулась я поздно, как и полагается в выходной день. Проснувшись еще долго лежала, завернувшись в одеяло, слушала, как дождь барабанит по стеклу.
Еще один день, еще один дождь…
Вставать не хотелось, да и было незачем. Я с тоской думала, что зря отказалась от маминого предложения завести котенка или щенка. Живое теплое существо рядом помогло бы разогнать осеннюю тоску и скрасило одиночество, почему-то накатывающее волной именно в это время года.
Катька, конечно, посмеялась и сказала, что лучше бы мне завести себе парня и перестать замыкаться на выходные. Еще она говорила, что вредно есть сладкое и что такими темпами я скоро разжирею. Последнее мне не грозило. Сколько бы мучного, сладкого, жирного и вредного в меня не влезало, я оставалась тощей. А всему виной нервы и переживания.
И все-таки мне пришлось подняться из постели и сварить себе кофе, добавив к нему пару бутербродов.
Накинув домашний теплый костюм и кое-как смотав волосы в пучок, я с чашкой подошла к окну и долго смотрела, как по дороге вереницей едут автомобили самых всевозможных марок. Так бы я и простояла еще целую вечность, если бы не раздался звонок в дверь.
Похоже, кто-то никак не собирается оставлять меня наедине со своей осенней тоской.
И этот кто-то — Катька.
Подруга ворвалась в мою съемную квартиру настоящим вихрем. В клетчатой яркой куртке, с огромным шарфом, ворохом рыжих кудряшек и огромным тортом.
— Привет! — радостно улыбнулась она во все тридцать два. — Ну как ты? Все депрессуешь?
— Привет, Катька. Вот это сюрприз!
— Держи, — подруга протянула мне торт и подарочный пакет, из которого недвусмысленно торчала бутылка шампанского. — Я вот решила, раз ты с нами вчера не поехала, значит, будешь сидеть и грустить здесь, — Катька поспешно разматывала свой шарф. — А этого тебе позволять нельзя. В общем, раз ты сбежала от праздника, он придет на дом. В виде меня! Вот.
— Спасибо, Катюшка. Умничка моя, — я обняла ее. — Ну, чего тут стоим? Пойдем в комнату.
Я быстренько поставила все необходимое на стол и только — только собралась резать торт, как подруга меня остановила.
— Погоди, — сказала она. — Праздник должен быть настоящим. Настоящим днем рождения.
— Катька, ну ты чего? Я же в декабре родилась.
— Подумаешь, — хмыкнула подруга, зажигая на торте одну-единственную свечку. — Теперь еще и октябре. Два дня рождения в год — здорово же!
— И в честь чего же мы отмечаем мое второе рождение?
Безумству подруги я удивилась совсем чуть-чуть. Катька всегда умудрялась вытворить что-нибудь этакое.
— А вот в честь того, что с этого дня ты больше не будешь смотреть на него.
Она резко схватила с тумбочки фоторамку, обрамляющую портрет красивого темноволосого парня с обезоруживающей улыбкой.
— Погоди, куда? — только и успела выговорить я, а фото уже полетело в мусорную корзину.
— Когда вы с ним расстались? — язвительно спросила Катя.
— Три месяца назад, — вздохнула я.
— Ну и хватит тебе страдать! Этот, — она кивнула в сторону мусорного ведра, — уже давно другую нашел, а ты все на его рожу пялишься. Как старуха дома сидишь. А тебе всего двадцать, кстати!
— Двадцать четыре, — добавила я.
— Только будет, заметь. Все, хватит. Давай отметить твой новый день рождения, — Катька взяла спички и зажгла свечку на торте. — Задунь и загадай желание. Желательно такое, чтоб твоего Игорька драгоценного забыть и на десять километров рядом не видеть.
— Тогда мне придется переехать на Марс.
— Да хоть в другой мир, если это поможет. Загадывай!
Я только рассмеялась.
— Кать, ты серьезно что ли? Глупость какая! Я же в это не верю.
— А надо! Давай, не спорь. С глупостей все самое интересное и начинается, — она мне заговорщески подмигнула.
Я покачала головой. Спорить с Катькой дело бесполезное. Хотя… а вдруг она права и с любой глупости в жизни начинается что-то новое? Мне бы перемены не повредили.
Катька права, слишком уж я зациклилась на Игоре. Тому, наверное, уже и дела до меня нет.
— Ну, тогда хочу в другой мир, где нет моего драгоценного Игорька, — сказала и задула свечку.
— Зря сказала — не сбудется, — весело пропела Катька.
— И так не сбудется. А теперь давай есть?
— Давай.
Вечерний автобус был почти пустым, что редкость для мегаполиса. Я сидела в самом «хвосте» и смотрела в окно. Город подчинялся наступающей ночной темноте и его очертания были едва видны из-за яркого освещения салона.
Моя родительница была на редкость гостеприимна и никуда не спешила. По случаю моего визита, мама даже пропустила репетицию в ДК. Ее нерадивая дочь в последнее время редко заходила в гости и вообще стала слишком нелюдимой. Само собой, маме, как ярому общественному деятелю, это никак не нравилось.
Надо отметить, выглядела она превосходно. Наконец-то ей не нужно было заботиться ни о ком, кроме себя. Мама больше не разрывалась между работой, школой и детским садом. Она не считала деньги, скурпулезно пытаясь сэкономить на куртку для моей сестры и кеды для брата. Мы выросли и теперь сами могли себя прокормить, а мама радовалась, глядя на результат многих лет жизни.
Мне нравилось, когда мы собирались всей семьей. Когда Алена брала сына Лешку, а Димка привозил свою красавицу-жену Лену и мы сидели в маминой квартире, как в старые времена. Жаль, сейчас это удавалось все реже. Димка уехал работать в Европу, Алена забеременела вторым, а я погрузилась в долгую затяжную депрессию после расставания с Игорем.
Мы собирались пожениться, он подарил мне кольцо и сделал красивое предложение. А потом я банально застала его с другой. Глупо, пошло и пронзительно больно. Не хочу и вспоминать.
В соседнем конце автобуса сидел парень в спортивном костюме. У его ног лениво свернулся доберман. Грозный пес дремал, а его хозяин эмоционально разговаривал по телефону, вовсю используя ненормативную лексику. Две бабушки недовольно косились на него и не менее эмоционально обсуждали рассаду и способы ее пикировки.
— Остановка Юбилейная, — возвестил, записанный на цифровой носитель, голос. — Следующая остановка…
Я поднялась и шагнула к открывшейся двери.
Мама много раз ругала меня, что не ношу высокие каблуки, мол, надо оставаться женщиной всегда. Поэтому сегодня я как покорная надела ее подарок, к которому мои ножки так и не смогли привыкнуть.
У самой ступеньки под ноги попалось что-то скользкое. Я даже не заметила, что именно. Ощутила только, как подошва новеньких сапог подвела и предательски заскользила вперед.
Вскрикнув, я взмахнула руками и попыталась схватиться за поручень.
Все вокруг стало будто бы масляным.
Ладонь соскользнула, и я стремительно полетела вниз, в глубокую лужу, что разверзлась прямо перед остановкой.
Лужа оказалась слишком глубокой. Холодной. И тянула будто пучина.
Меня сковал невыносимый ужас, когда я поняла, что проваливаюсь, тону все глубже и глубже.
В немом крике я открыла рот и тут же наглоталась воды.
Соленая!
Сердце колотилось как бешеное. Легкие невыносимо жгло от недостатка воздуха. Я задыхалась, я тонула…
Тело билось в сумасшедшей агонии, мысли начисто покинули голову.
За секунды, что показались мне мучительно вечностью, я сумела разглядеть в водной толщи лишь то, что вверху был виден свет.
Тело само решило, что нужно делать. Оно отказывалось умирать.
А я…я всегда хорошо плавала. Отец, когда был жив, учил меня. Я была способной ученицей.
Не понимая ничего, преодолевая бешеный страх, я стала пробиваться к поверхности.
Что произошло? Так не бывает! Нельзя провалиться в лужу и попасть в соленую водную бездну…
Всплыв, я судорожно схватила ртом воздух. Повернула голову и увидела огромную волну, движущуюся на меня. Хотелось закричать, но голос внезапно пропал.