— Для начала давай сядем. — Тангаур подвёл меня к бревну и усадил, как будто сама не справилась бы. Я скрестила руки на груди и отвела взгляд. — Мать Агидель давно умерла. Уралу пришлось растить её самому, под бременем прожитых лет и забот он знатно поседел, но в нём по-прежнему горит пламя могучей силы и человеческой воли. Он воспитал Агидель храброй, равной отважному джигиту по силе и не уступающей древним мудрецам по уму. А какой красавицей она выросла, невозможно не влюбиться, вскоре прознал о ней и Ашак, сын правителя края, — резко закончил он.
Я посмотрела на него: лицо исказилось злобой, смотрит куда-то перед собой и скалится как зверь. Мне стало не по себе. Происходящее смахивает на фильм, который мы с соседками недавно смотрели, но я не из богатой семьи, а отец погиб ещё до моего рождения. Сильно погрузившись в свои мысли, я схватилась за голову и запустила пальцы в волосы. Больно. А раз мне всё ещё больно, значит ли это, что я не умерла? Может, я в конце концов сошла с ума? И поэтому придумала мир, в котором меня любят и защищают, я же в нём само совершенство: сильная, красивая, умная, в помощи не нуждаюсь и мужским вниманием не обделена. Здесь есть отец.
Кто-то коснулся моего плеча, и я подняла голову. Тангаур, о котором я успела позабыть, обеспокоенно смотрит мне в глаза, я вдруг почувствовала на губах солёный вкус.
— Почему ты плачешь?
Я не заметила, как на глаза навернулись непрошеные слёзы, смахнув их рукавом, ощутила острое желание, чтобы меня обняли и даже пожалели. Тангаур будто снова услышал мои мысли и притянул к себе, заключив в крепкие объятия. Поуспокоившись, я отстранилась от него, и хлюпая носом, заговорила:
— Ты сказал, что Агидель загадала желание… Откуда ты знаешь каким оно было?
— Больше всего на свете она любит свободу. Когда Агидель узнала, что Ашак намеревается завладеть ею и со дня на день прибудет в наш аул, она задумала побег, решив, что так сможет защитить племя от его нападок. Он хитёр, коварен и жесток, а вместо сердца в его груди камень. — Он помотал головой, словно пытаясь прогнать какие-то мысли и по выражению лица его было очевидно, что они неприятные. — Я был с ней рядом в ту ночь, когда на небе сияло необычайно много звёзд, одна из них упала, и мы поспешили загадать желание.
— А что загадал ты?
— Если скажу, оно не сбудется. — Он улыбнулся, и на щеках появились ямочки. Мне захотелось улыбнуться в ответ, но я сдержалась. Мне всё ещё трудно поверить в то, что я слышу и вижу.
— Получается… Агидель теперь в моём теле, а я в её?
— Похоже на то. Ну а про сказку я сказал, потому что ты в самом деле попала в старинную башкирскую сказку про Агидель.
— «Агидель и Ашак» разве не легенда?
— В вашем мире, видимо, да.
Пришедшая в голову мысль сильно потрясла меня. Раз последнее, что я помню… ладно, пусть будет сказка… то что если меня правда не стало в том мире, а душа переродилась… чтобы… чтобы что? Карму почистить? Я путалась в собственных предположениях, и болезненный ком в горле не давал мне глубоко вздохнуть. Я откашлялась и почувствовала, как рука Тангаура легла на мою спину. Не понимаю, можно ли ему доверять. — Если ты охраняешь этот мир от вмешательств, то как допустил, чтобы я попала сюда?
Тангаур пожал плечами, и меня это немного смутило. Не могу же я его в лоб спросить: «А ты точно не Ашак?» Я не знаю, чем заканчивается сказка, как и то, превращается ли он в волка. Встав на ноги, я ткнула его пальцем в грудь и уверенно произнесла:
— Докажи мне, что ты потомок «волчьего рода»!
Он широко улыбнулся, показывая белоснежные зубы, а в глазах заиграл озорной огонёк. В следующее мгновение Тангаур повалил меня на спину, от испуга я вскрикнула и закрыла лицо руками, а потом он потянул меня за рукав платья. Убрав руки, увидела, что тянет он зубами. Тангаур обратился в волка, но я по своей глупости пропустила обращение. Он слез с меня, потянулся и, скинув с себя рубашку, вылез из штанов. Сомневаюсь, что такой фокус с подменой возможно так быстро проделать. В конце концов он же не Гудини.
— Хорошо, я верю, что ты и правда волк. — Я поднялась и упёрла руки в бока. — Ты знаешь, как мне вернуться в своё тело?
— Догадываюсь. — Он наступил передними лапами на мои голые ноги и сел, задрав морду кверху. — Ты должна сыграть роль Агидель, но сюжет сказки менять нельзя, иначе в вашем мире не появятся 4 шихана: Юрактау, что означает Сердце-гора, Куштау — двугорбая гора, Шахтау, но поначалу его будут называть Ашактау, и одинокий шихан, похожий на задранную морду павшего коня, который прозовут Торатау. У этого мира есть незримые границы, за них не пройти, я пробовал, поэтому не делай глупостей.