Я бы стерпел все, что угодно.
Но маленькая девочка не выдержала бы, начни ублюдок ее ломать.
Гадство!
Девка замерла у самого краешка воды и уставилась себе под ноги, что -то рассматривая. Она выглядела жалко, подавленно, а узкие острые плечики мелко подрагивали. Ткань висела лохмотьями, блестящие струйки воды стекали по смуглым стройным ногам, а я заметил, что у Занозы дрожат коленки.
В два движения оказавшись за ее спиной, я смотрел, как напрягается каждый мускул в тонком хрупком теле, а девчонка вытягивается в струнку и задерживает дыхание, будто ожидает нового удара или грубости.
Главное, пусть не дергается.
Я распутал узел на ее запястьях и отбросил полоску ткани в сторону, а затем, ухватившись за ворот того, что когда-то было рубахой, просто разорвал тряпку надвое, обнажая смугло -золотистое тело.
Заноза вскрикнула и рванула вперед, но моя рука в ее волосах быстро превратила яростный вопль в тихое хныканье.
- Угомонись, твою мать!
Стянув через голову свою рубашку, я умудрился расстегнуть пуговицы одной рукой и накинуть ткань на плечи девчонки.
- Застегнись! - рявкнул я ей на ухо и прошел мимо, стараясь не смотреть на несносную пигалицу.
- А как же ты?
От ее вопроса я чуть языком не подавился. Бросил через плечо вопросительный взгляд и заметил в карих глазах... Что? Беспокойство?
Это очередной трюк?
- Просто твоя кожа. - хмуро пробормотала девчонка и отвернулась. - У нас так даже старосты не ходят.
- Переживу, солнце вот-вот зайдет. Лучше о себе волнуйся, Заноза.
- У меня, вообще-то, имя есть!
- Мне неинтересно, - пожав плечами, я шагнул к девушке и стиснул ее запястье. Ее сопротивление не могло меня остановить - пусть хоть ляжет на песок, я просто потащу ее за собой!
- И сколько маджа тебе заплатил, чтобы приволочь меня во дворец?
В ее вопросе больше горечи, чем гнева. И направлена эта горечь была не на меня, нет. А на отца, на мир вокруг. На законы, которые вынуждали людей отдавать долги, и порой им приходилось делать это собственной плотью и кровью.
Долг пустыни священен.
- Мне никто не платил.
- И тебе не противно участвовать. во всем этом?
Я раздраженно цыкнул.
- Давай просто помолчим.
За спиной раздалось злое сопение.
- Но если тебе не платили, то почему ты так со мной поступаешь?! Почему просто не можешь отпустить?!
- Я обязан забрать тебя для уплаты долга.
- Но долг пустыни - дерьмо шакалье! - воскликнула девушка и дернула руку, будто и правда думала, что может вырваться. - Мой отец погряз в этих правилах, нарушение которых ничего не меняет! Боги плевать хотели на эти законы - никто не спустится с небес, изрыгая молнии, чтобы покарать провинившихся!
- Даже если я с этим согласен, то не могу тебе помочь, - я сам не понимал, зачем разговариваю с Занозой, но чувствовал, что задолжал ей хоть какое-то объяснение. - Есть определенные причины, и я ничего не могу изменить.
- Какая чушь! - она совершенно точно закатила глаза, пусть я этого и не видел. - Все, что угодно, можно изменить. Ты просто расскажи о своей проблеме, и мы вместе что-нибудь придумаем. А потом быстренько все решим, пошлем друг друга к такой -то матери и разойдемся!
Ее простота и наглость заставили меня улыбнуться.
Наивная девочка, дитя своего племени, не покидавшая пределов крохотного мирка. Открытая, бесхитростная, но ничего не знавшая о том, что вообще творится за пределами ее вселенной.
Она не могла мне помочь. Она не вернет мне дочь.
- Я доставлю тебя во дворец маджи. На этом все.
Заноза замолчала на несколько долгих минут. Мы просто брели по раскаленному песку, а я всматривался вперед, пытаясь рассмотреть корабль в горячем мареве.
- Ты думаешь, что я просто дурочка, да?
Обернувшись, я остановился и посмотрел на девчонку сверху вниз. Она встретила мой взгляд без страха. Мне казалось, что с каждой минутой Заноза становится увереннее. Она совершенно меня не стеснялась, не пыталась прикрыться, не поправила сползающую с плеча рубашку, которая была ей откровенно велика, не отворачивалась и не зажималась. Говорила как с равным, и только легкий румянец на щеках выдавал легкое волнение и смущение.
И это было плохо.
Очень плохо.
Иметь дело с уверенным противником куда сложнее, чем с затравленной жертвой. И мне было бы куда проще, если бы она визжала и испуганно закрывалась, пыталась сбежать, а не спокойно шагала следом.
Это развязало бы мне руки, в каком-то смысле оправдало бы грубость. Позволило бы скрутить ее, обездвижить, заставить замолчать, не травить мне душу ядом.