Выбрать главу

Клеман Маро. Упрямка-грудь

Клеман Маро [Clément Marot; 1496–1544] — поэт эпохи Ренессанса, состоял на службе у Маргариты Наваррской, носил титул придворного поэта при Франциске I. В период гонения на протестантов был заточен в тюрьму, потом отправлен в изгнание. Автор боевых песен гугенотов. Противник религиозного фанатизма, он боролся за свободу и достоинство личности, был литературным новатором, оказал большое влияние на поэзию XVI–XVIII веков. Поэтическое наследие его разнообразно — от посланий в духе античности до сатиры и любовной лирики.

Перевод Натальи Шаховской. Перевод публикуемых стихов выполнен по изданию «Les classiques de la littéature amoureuse» [Paris: Omnibus, 1996].

УПРЯМКА-ГРУДЬ

Грудь беленькая, как яичко, Грудь, врозь торчащая с сестричкой, Грудь левая, милашка-грудь, Бывало ль краше что-нибудь? Грудь шелковистая, белее И белой розы, и лилеи, Тверда, как тверд и крутобок Слоновой кости кругляшок. Венчает вишенка тот купол: Ее не видел и не щупал Никто, но вот порукой честь — Я знаю, что она там есть. Итак, у грудки кончик алый; Ту грудь не вынудит, пожалуй, Ходить вверх-вниз, туда-сюда Ни бег, ни тряская езда. Грудь, предстающая персоной Едва ли не одушевленной! Тебя увидеть стоит раз — И руки чешутся тотчас Коснуться, взять тебя в ладонь… Но разум говорит: не тронь! Откроешь путь одним касаньем И не таким еще желаньям. О грудь в соку, кругла, бела, Не велика и не мала, Грудь, что взывает день и ночь: Скорее замуж, мне невмочь! Грудь, что, вздымаясь, как прилив, Едва не разрывает лиф! Счастливым будет человеком Тот, чрез кого, налившись млеком, Девичья грудь, обрящешь ты Всю цельность женской красоты.

Пьер де Ронсар. Два стихотворения

Пьер де Ронсар [Pierre de Ronsard; 1524–1585] — «принц среди поэтов и поэт на службе у принцев», основатель и глава Плеяды, преобразователь французской поэзии, определивший ее путь на два последующих столетия, в юности был пажом сыновей Франциска I. Он готовился к дипломатической карьере, но тяжелая болезнь, приведшая к глухоте, помешала его замыслам. В 1545 году Ронсар принял духовный сан, не позволивший ему в дальнейшем жениться. В 1556 году стал придворным каноником, а в 1560-м — придворным поэтом Карла IX. Эпикуреец по мировосприятию, большую часть своей лирики Ронсар посвятил воспеванию любви и любимой (которая воплотилась в трех женщинах: Кассандре, Марии и Елене). Помимо невинных радостей любви он восторженно воспевал и плотские утехи.

Перевод публикуемых стихов выполнен по изданию «Les classiques de la littéature amoureuse» [Paris: Omnibus, 1996].

МИФ О ПЕЩЕРЕ

Хвала тебе, о аленькая прорезь, Мерцающая в гнездышке своем! Хвала тебе, о в счастие проем, Мою отныне утоливший горесть!
Теперь с крылатым лучником не ссорюсь, Что был моим жестоким палачом: Мне власть его почти что нипочем, Раз ночью я опять к тебе пристроюсь.
О прелесть-дырочка, опушена Кудряшками нежнейшего руна, Ты и строптивца превратишь в овечку;
И все любовники перед тобой Должны б колени преклонять с мольбой, Зажав в кулак пылающую свечку.

Перевод Натальи Шаховской.

СОНЕТ

О мой ланцет — порою нежно-алый, Порой вовсю таранящий копьем; Чуть тронь — и опалишь таким огнем, Что лишь во сне готов пылать, пожалуй;
Ты сладостный ликер — до капли малой — Смакуешь в исступлении своем С той, что готова ночью пить и днем Забвенье этой страсти небывалой;
Воспрянь и не жалей своих щедрот, Я только пол пути прошел, и вот Усталый, кротко жду теперь, покуда
Смогу войти в сокрытый прежде рай, Где мы вдвойне познаем, так и знай, Не только чудо — предвкушенье чуда!

Перевод Михаила Яснова

«Страсть — единственный оратор, чьи доводы всегда убедительны» (Франсуа де Ларошфуко)

Жан де Лафонтен. Два стихотворения

Жан де Лафонтен [Jean de La Fontaine; 1621–1695] — выходец из провинциальной буржуазной среды, состоял на государственной службе в должности хранителя вод и лесов, благодаря чему был принят при дворе. Под свое крыло его взял Никола Фуке, суперинтендант короля, а после падения Фуке герцогиня Орлеанская. В Париже Лафонтен сблизился с кружком молодых литераторов — «рыцарей круглого стола», сочинял пьесы и басни. Однако его эстетические воззрения самостоятельны, в частности, взгляд на традиции Возрождения и на проблемы языка. Появившиеся в 1665 году эротические «Истории и новеллы в стихах» [ «Contes et nouvelles еп vers»] имели оглушительный успех, но отсрочили его прием во Французскую академию. В предисловиях, предпосланных первым выпускам «Историй и новелл в стихах», Лафонтен постулирует верность примеру писателей Возрождения, приверженность естественности и «прелести старого языка». Он считает, что красота исполнена неуловимой, не поддающейся измерению сущности, а следовательно, в стихосложении допустимы вольности. Источники сюжетов «Историй и новелл» — рассказчики всех времен и народов, причем автор и не думает скрывать этого и даже указывает, у кого позаимствован тот или иной сюжет. По поводу размера, которым они написаны, Лафонтен говорит: «Автор счел, что неправильный, нерегулярный стих, весьма схожий с прозой, наилучшим образом подходит для задуманного им». А вот что говорит он по поводу языка: «Старинный язык обладает б о льшим изяществом, нежели современный, когда речь идет о создании „вещей такого рода“. Секрет, как понравиться читателю, не всегда состоит в том, чтобы все было складно да ладно, нужно подпустить пикантного, приятного. Сколько уж видели мы этих правильных красот, которые никого не трогают и в которые никто не влюбляется!»

Перевод Татьяны Чугуновой. Перевод публикуемых стихов выполнен по изданию «J.de La Fontaine. Contes et nouvelles en vers». En 2 vol. [Paris: Jean de Bonnot, 1982].

ОЧКИ

К чему испытывать читателей терпенье И все монашек поминать в стихах? Давно уж дал зарок направить вдохновенье В иное русло: сей сюжет навяз в зубах. Ну что заладил, будто на амвоне: Апостольник, обет да пост! Уж Муза ропщет, рвется прочь, на волю. И верно, меру перешел. Ответ мой прост: Хочу, чтоб и затворницы-монашки Сполна вкусили радости любви. Готов для вас я осветить, мои бедняжки, Предмет со всех сторон. Однако ж вы Поймите и меня: он столь неистощим, Что — случай редкий в опыте словесном — Кто из собратьев по перу ни занялся бы им, Ему не преуспеть. Притом, известно, Возьмись за дело я, пожалуй, все решат: То неспроста, мол, к юности привычкам До старости все тянется душа. Ну, словом, точкам и кавычкам Вручаю я себя. Вступлению конец.