Он решил подождать. Танец оказался не длинным. Это было нечто вроде утренней серенады, прощание, которое приглашенные на праздник совершали перед домом влюбленных. Вероятно, это был обычай их островов, как бы сказал Нюманс. Тамтам умолк, и негры, пританцовывая, двинулись по тротуару, возможно, чтобы согреться, а возможно, чтобы исполнить в другом месте, в десяти улицах отсюда, другой прощальный танец перед другим домом. Тренди бросился к друзьям.
— Нюманс, — выдохнул он, как только толкнул дверь, но обернулась на его зов Берениса.
Она ничуть не удивилась.
— Ты не спал, — просто сказала она.
— Нюманс, — повторил Тренди, словно крик о помощи.
Берениса встала между мужчинами:
— Пора спать.
Нюманс ничего не сказал и не пошевелился. Он продолжал смотреть на Беренису, словно ожидая ее приказа. Девушка выглядела бодрой, она сияла. Невозможно было поверить, что она протанцевала всю ночь.
— Мне надо рассказать тебе, — обратился Тренди к Нюмансу.
— Позже, — повторила Берениса.
Она вновь встала между Тренди и своим возлюбленным. Тренди подчинился. Но когда они вошли в квартиру, он шепнул Нюмансу:
— Я хотел бы рассказать тебе. Крузенбург…
Берениса услышала его и тут же перебила:
— Раз ты здесь, значит, амулет защитил тебя! Теперь забудь все. Эта женщина злая, я тебя предупреждала.
Она говорила так, словно знала все, что с ним произошло. От этого Тренди почувствовал себя еще более уставшим. Он оттолкнул ее и бросился к Нюмансу, рухнувшему в кресло.
— А ты, твоя ночь?
Метис ничего не ответил.
— Ему нужно поспать, — снова вмешалась Берениса.
— Я опять видел Командора, — сказал Тренди.
Услышав это имя, Нюманс подскочил.
— Крузенбург хотела его околдовать. Я нашел… — Мгновение Тренди колебался. Он боялся Беренису. И она тоже насторожилась. — …свинцовые таблички в ее туалетном столике. С именем Юдит. И Командора.
— Они у тебя?! — закричала танцовщица. — Ты взял их с собой?!
Она отскочила от Тренди, словно тот был прокаженным.
— Нет. Я их выбросил.
— Куда?!
Берениса сотрясалась всем телом. Нюманс трясся еще сильнее, чем она, и его взгляд внезапно затвердел.
— В воду, — закончил Тренди пристыженно. — В воду подземного озера под Оперой.
Некоторое время Берениса испытующе смотрела на него. Ее черты, обычно такие ясные, вдруг показались Тренди жестокими. Он был уверен, что совершил ужасную ошибку. Хуже — святотатство.
— Тем лучше. Ты не так глуп, как я думала. Но… — Берениса отпустила руку Нюманса, прищурилась и сжала губы, как всегда, когда размышляла. — Не понимаю. Имя Командора… Я считала его таким сильным. Круз нет никакого смысла пытаться его околдовать. Она должна была бы попытаться перетянуть его на свою сторону.
— Юдит, — произнес Нюманс, — она ревнует его к Юдит.
— Но он тоже плохой! Плохой и властный! Круз ничего не может против него! Наоборот, она должна была бы попытаться взять у него немного силы!
Нюманс тоже задумался:
— Она хорошо пела?
Тренди затруднялся ответить. Он вновь слышал высокий, нечеловеческий голос, преследовавший его в здании театра. Он вновь видел лицо певицы, отражавшееся в зеркалах декорации, искаженное страхом перед выходом на сцену; а еще он слышал слова, которые сказала ему Крузенбург после того, как они закончили заниматься любовью, жесткие, резкие слова. Повторяла ли она их вместо заклинания над свинцовыми табличками? И каким тоном, с какой интонацией произносила она отвратительные формулы, обрекавшие живых на небытие?
— Констанция пела замечательно, — наконец выдавил он.
— Замечательно! — рассмеялась Берениса. — Но до этого вечера утверждали, что она поет восхитительно, божественно, что она фея, волшебница…
— Она была такой всегда. Такой и осталась. Она богиня. Великая дива. Безупречное совершенство. Истина. Единственная.
Тренди пытался убедить себя, но сам больше не верил в это. Берениса смотрела на него с любопытством. Он покраснел. Как она угадала его раздражение?
— А вы все говорили, что это будет конец, — продолжала она со смехом. — Это и есть конец, конец Круз, да! А не конец света…
Нюманс тоже расхохотался. Тренди повернулся к нему:
— Ты в это не веришь? Больше не веришь в это?
Тренди был искренне разочарован. Нюманс пожал плечами:
— Все дело в разбушевавшихся злых силах. Теперь я могу тебе сказать, что сегодняшней ночью мы танцевали, чтобы развернуть их, загнать обратно в море. Чтобы вновь похоронить их в безднах.
— Ты веришь, что достаточно просто танцевать!
— Я запрещаю тебе! — закричала Берениса. — Ты не имеешь права смеяться. Ты можешь нас сглазить. Можешь погубить нас!
Она схватила его за запястья. Тренди продолжал сопротивляться:
— А ты, почему ты смеялась, когда я говорил о Крузенбург?
Ему удалось справиться с Беренисой, и теперь уже он держал ее за руки. Берениса не пыталась вырваться. Она, похоже, покорилась ему, по ее телу пробежала дрожь, он чувствовал прикосновение ее грудей к своей груди.
— Я дала тебе амулет, — просто сказала она. — Это твой способ отблагодарить меня?
В это мгновение Тренди охватило безумное желание овладеть ею. Он медленно разжал объятия. Ему вдруг стало стыдно. Стыдно за свою ярость, за желание близости с ней, за браваду, за то, что поддался на ее нежность, что возжелал девушку, бывшую всего лишь танцовщицей.
Нюманс из кресла наблюдал эту сцену с потрясающим спокойствием.
— Берениса волшебница, — заметил он, когда Тренди отпустил девушку. — Она все знает. Ее надо слушаться.
Это был его извечный аргумент. У Тренди больше не было сил дискутировать. Он вздохнул и просто повторил:
— Я видел Командора. Он был в Опере. Потом уехал на «Дезираду». Мне надо ехать за ним.
— Сначала тебе надо поспать, — сказала Берениса. — Ты выглядишь как покойник.
— Но Юдит… Колдовские таблички…
— Дай мне подумать. Юдит была с ним?
— Командор был один. Он только что уехал.
Тренди махнул рукой в сторону окна, в сторону востока:
— Он уехал. Я хочу ехать за ним. Поехать туда. Увести Юдит с «Дезирады». Теперь, когда я бросил свинцовые таблички в озеро…
Берениса перебила его:
— Не езди за ним.
Тренди подумал, она догадалась, что он лжет.
— Почему?
— Берегись.
— Но Командор не такой уж плохой, раз Крузенбург хотела его заколдовать!
— Все не так просто, — вмешался Нюманс. — Дай нам поискать.
— Что поискать? Юдит там, я в этом уверен. Он удерживает ее взаперти, он околдовал ее, возможно, мучает… Если он сделает с ней то же, что с Анной Лувуа…
— Ты не смог помешать в случае с Анной. А ведь ты был там. Позволь нам поискать.
— Больше нечего искать.
— Нюманс поищет в книгах. Я повидаюсь со Скрип-Скрипом. Он много чего знает. На этот раз он расскажет мне все. Я сделаю, что нужно.
Нюманс бросил на Беренису беспокойный взгляд. Она снова опередила его:
— А теперь вам надо поспать, обоим.
— А ты?
— Я ночная женщина. Когда мне надо, я могу не спать.
Она направилась на кухню. Тренди растянулся на кровати.
— Она снова займется своей магией, — раздраженно сказал он. — С меня довольно ее кривляний.
— Ее амулет защитил тебя, — напомнил Нюманс. — Берениса права. Она всегда права. Сначала надо поспать.
— Я не хочу спать. После всего, что произошло… Я еще не все тебе рассказал.
— Позже. Отдохни. Не шевелись.
Сидя в кресле, Нюманс протянул к Тренди руку. Он не дотронулся до него. Просто смотрел, словно запрещая.
— Сейчас я хочу узнать последние новости. Эта история с концом света…
— Оставь новости, — сказал Нюманс. — Не будет никакого конца. Как и все предыдущие годы, мир будет ждать зимнего солнцестояния. Я не должен был тебе говорить, но мы танцевали из-за солнцестояния. Чтобы помочь ему наступить. В этом году солнце очень слабое. А силы зимы злые.
Тренди сделал последнее усилие:
— На ваших островах нет зимы.
— Там есть солнце.
Нюманс ответил не моргнув глазом, в своей обычной манере. Перед глазами Тренди вновь предстал лимузин Командора, скрежетавший на оледенелой дороге. Чего стоит «Дезирада» в сравнении с этими двумя чернокожими, танцующими, чтобы изгнать из мира страх? Они спокойны, безмятежны, почти расслаблены в своей убежденности. Они боятся только одного: участи Тренди. Они оба стали для него семьей, и, к своему большому удивлению, Тренди вдруг почувствовал, что на смену ревности пришел вкус свободы.