— Будем вызывать искусственные роды, срок уже большой, аборт делать опасно, — прогремел над головой грудной бас.
— Что? — шевелю пересохшими губами, но меня, видимо, никто не слышит, продолжаю говорить, так как будто меня здесь нет.
— Вводите препарат, — продолжает мужчина.
— Не надо, прошу… — говорю чуть громче, хочу поднести руку к глазам, но она не слушается меня.
— О, проснулась, голубушка, — мне с глаз снимают повязку, теперь понятно, почему я ничего не видела, тут же поворачиваю голову к рукам. Привязаны.
— Что происходит? Где я? — сильнее дергаю руки, пытаюсь освободиться.
Что происходит, почему я здесь? Окидываю взглядом помещение. Больница, это точно больница.
— А ты у нас, получается, ничего не помнишь? Амнезия? — ехидничает мужчина.
На вид ему лет шестьдесят. Ссохшийся, как сморчок, и не скажешь, что он обладатель столь грубого голоса. Последнее, что помню — у меня началось кровотечение. А дальше пустота, провал, а потом слова этого мужчины.
— Прекратите со мной разговаривать в таком тоне и отвяжите меня, — начинаю закипать.
— Как только сделаем нужную процедуру, тут же развяжем, — опять ехидные нотки в голосе.
Что он имел в виду под искусственными родами?
— Не смейте ничего мне вводить! Я ничего не подписывала и ни на что не давала разрешения! — мой голос такой уверенный, что не узнаю сама себя.
— Женщина, — вклинивается в мои мысли женский голос, — у вас на шестом месяце замер плод.
«Замер плод», — я проговариваю про себя эти слова и не могу их осознать, не могу поверить.
— Вы что-то путаете, я выписалась из больницы два дня назад, у меня все хорошо.
— Женщина, — на меня смотрит тетенька в белом потрепанном халате, с ярко накрашенными розовой помадой губами, — какая разница, что было два дня назад? Я вам говорю, что у вас произошло на данный момент. Сейчас потерпим чуточку, я введу лекарство, а потом уже можно и вставать. Леонард Сергеевич, сходите к родителям и сообщите, что их дочь пришла в себя.
— Дарья, дыши глубже, — командует медсестра.
— Я стараюсь.
Мое тело стонет от боли. Я читала и знаю, что такое схватки, но и предположить не могла, что это настолько больно.
— Ааааа! — рвется крик из груди.
— Скоро родишь уже, Орлова.
Не слова, а стальное лезвие по сердцу. Хочется в этот момент исчезнуть, отключиться, получить черепно-мозговую травму и проснуться с амнезией. Только бы не знать, что рожаю мертвого сыночка.
— Нужно больше ходить, тогда и роды быстрее начнутся.
Медсестра словно специально подливала масла в огонь. Хотелось подойти в этот момент и треснуть ей по голове толстым журналом, что лежал на ресепшене.
Дыши, Даша, дыши.
И я продолжаю дышать. Хотя для чего — не знаю. Сейчас во мне, скорее всего, говорят инстинкты самосохранения, так как я в здравом уме и при памяти. Вспомнилось, как четыре часа назад, когда мне, наконец, развязали руки, медсестра с ярко-розовыми губами сказала, что я грозилась убить не только себя, но тех, кто подойдет ко мне близко, прижимая к шее острые зубчики вилки. Откуда она оказалась у меня, не могу даже представить. Пришлось применять ко мне кардинальные меры, а какие — она не сказала.
Кровотечение остановили с помощью уколов, а для обуздания агрессивной меня ввели лошадиную дозу успокоительного — теперь ведь для этого нет никаких противопоказаний.
— Ааааа! — снова вырывается из горла, когда меня скручивает пополам очередная схватка.
— Орлова, считай секунды, — медсестра выглянула из-за стойки, — хотя давай в родовую.
Несмотря на полноту, медсестра с ловкостью пантеры вытекла из-за стола и, подталкивая меня по длинному коридору вперед, шла следом.
— Катерина, выйди, протри полы, — заглянула она в сестринскую, а я в этот момент посмотрела на пол. Под ногами мокро. Коричневая лужа растекалась и с каждой секундой все больше и больше.
— Да что же ты такая невезучая, Орлова? — сетовала женщина, идя за мной.
— Все в руках божьих, — безэмоциональный голос царапнул мой слух, и только спустя секунду поняла, что это сказала я.
— Ты права, деточка, значит Господь так решил. Может, и не надо тебе пока ребеночка рожать. Может, это и к лучшему.
К лучшему?! Это слово, будто вязкий сироп, обволокло мое сознание, и я даже поверила в то, что это на самом деле правда, что все делается к лучшему. Шаркая мокрыми подошвами тапочек по полу, мы наконец-то дошли куда надо. То ли у меня схватки прекратились, то ли я смирилась с тем, что больше не беременна — не поймешь, но когда я зашла в родильную палату, из меня что-то выскочило и плюхнулось под ноги на пол.