Как извращенец минут двадцать ходил вокруг дома, наблюдая за окнами, что выходят из комнаты Кира на втором этаже. Знал, что брат ещё час назад куда-то ушёл, а я боялся столкнуться с Анюткой. Ладно, была-не была. Захожу домой, стараясь не шуметь, аккуратно щёлкнув дверью. Вдыхаю полной грудью. Её запах уже повсюду здесь витает.
— Блядь! — шикаю, злюсь на себя и реакцию зверя на её аромат. Это даёт мне решимости к действию съебаться отсюда поскорее, потому что я не выдержу ни дня, зная, что она не со мной. Поднимаюсь по лестнице, застыв возле комнаты брата. Прислоняюсь к деревянной двери, и слышу, как льётся вода в душе, а девчонка что-то напевает, совсем не попадая в ноты. — Медведь на ухо наступил, — широко улыбаюсь я, слушая её «пение». Облокачиваюсь плечом и головой о дверь и прикрываю глаза. Я запомню её навсегда. Её запах, милое личико, голос — навеки въелись мне в душу. Руки никогда не забудут, как сжимали её податливую плоть, как она охотно прижималась к моей груди… — Блядь! — снова рычу, не в силах сдерживать себя. Сердце снова сжалось от тоски и боли. Словно вспышкой в мозгу возник её образ в душе. Она абсолютно голая! Капельки воды стекают по её обнажённому телу, будто ласковые ручейки бегут по весенней проталине в ещё заснеженном лесу, касаясь тонкой шеи, упругой груди и плоского живота. Вижу шрам на её ноге. Большой такой: от изящного бедра тонкой дорожкой спускается вниз до самого колена. Даже несмотря на этот, казалось бы, уродливый недостаток, она безумно красивая! Она — само совершенство! Её соски — словно пики гор, напряглись и сжались в милые горошинки. Неимоверное желание припасть к ним накрывает меня с головой. Что, блядь, со мной происходит?! Это что-то новенькое! Часто моргаю, а видение никак не проходит, и я вижу, как Анна теперь проводит своими ладошками по предплечьям, размыливая густую тёплую пену геля, растягивая белую воздушную субстанцию по светлой коже. Проводит руками по шее, задрав голову вверх, и медленно направляется к груди, чуть сжимая её в своих ладошках. Тяжело выдыхаю. По-моему, я вообще не дышал всё это время! Твою мать! Чуть не кончил, будто порнушку посмотрел! Только осознал, что сдавливаю в кулаке свой член, надрывно дёргая и поглаживая его. Я, сука, просто конченый маньяк! Громко рыкаю от злости и бегу в свою комнату, чтобы срочно снять всё напряжение и передёрнуть хотя бы в прохладном душе, а не под дверью своего брата, воображая себе его истинную.
Оргазм в ванной совсем не привёл к долгожданному облегчению и связности разума сознания. Я всё ещё безмерно зол, и от одной мысли об Анне, меня прошибает холодный пот и спазм боли неудовлетворения. Открываю шкаф, натягиваю штаны и кидаю своё тряпье в широкую спортивную сумку. Не могу придумать, что делать дальше. Как будто у меня нет этого «дальше». Нет без неё! Одна пустота и темнота. Плохо! Надо срочно к Айве, только чтобы её Ирка меня не видела, а то снова будет кидаться мне на шею. Фу, бля! Противно только от одной мысли об этом. Выбегаю из комнаты и слышу, что Анютка уже подходит к двери, собираясь выходить. Пулей лечу вниз, кидаю сумку в тёмный коридор и прячусь на кухне за дверью, где нет света.