— Гор! — одёргивает она свою руку от меня, подходя к Тимуру, который стал чуть в стороне от меня. — Как я рада тебя видеть! — первая осечка, задевает, потому что быстро переключилась от меня к другу.
— И я, дорогая! — обнимает он её, а я сжимаю кулаки. Сука! Я что, ревную? Блядь! Осечка номер два. — Готова отжигать на Лёхиной свадьбе?
— Не совсем, старая уже для этого, — говорит она и так звонко смеётся, что сжимается всё внутри. В нос бьёт нежный запах всё тех же духов и её. Не могу сдержаться. Бросаю неловкий взгляд в её сторону и охуеваю. Осечка номер три и видимо, последняя. Тут я пропал. Я-то думал, что она разжирела, подурнела, поседела, а у неё даже мимических морщинок нет! Всё такая же красивая, маленькая, щупленькая и сладенькая! Будто и не было тех долгих лет, что я её не видел. Чёрт-чёрт-чёрт! Мне пиздец!
— Здравствуй, Ярик! — улыбается уже мне и обнимает, целуя. Отворачиваюсь по привычке, боясь, что впечатаюсь ей в рот. Мягкие губы касаются моей щеки и тело бьёт озноб, как от разряда током. А я стою, как истукан, боясь пошевелиться. Хоть бы один изъян найти в ней! Нет же ж ни одного, блядь!
Глава 2
Анна Сладкова
Алёшкина свадьба — единственная приятная новость за последнее время.
Мой развод и последующий раздел имущества не очень хорошо сказывается на душевном состоянии почти тридцатидвухлетней барышни.
Столько лет коту под хвост с этим ничтожеством! Нужно было ещё тогда послушать Лёшку и Яра, и бросить эту скотину! Макс почему-то не нравился моим ребятам.
Моим…
Только вот я отношусь к «своим» ребятам совсем по-разному.
Лешка — мой родной брат и я его очень люблю!
А Ярослав? А Ярослав мне не родной. Но к нему у меня тоже тёплые чувства. Он Лёшин друг. И я долгое время искренне относилась к Яру так же, как и к Алёшке. Я знала о его непростой судьбе, что он рос один при живой матери, что предоставлен был сам себе. Мы все его жалели. Я понимала, почему он такой злой. Он злился на всех: на меня, на маму с папой, на свою жизнь и свою судьбу. И мы старались давать ему всю свою любовь, на которую были способны.
Ребята росли, и я видела, как Ярослав из маленького злобного мальчишки превращается в озлобленного парня. Он уже не злился на моих родителей, называл их «мама» и «батя», но почему-то его негатив всегда был направлен только на меня. Я тогда подумала, что ему просто нужен козёл отпущения. Хорошо, пусть будет так, если ему от этого станет легче. Меня-то дома практически не бывает. Я поступила в институт, вышла замуж. И меня причины злобы этого странного мальчика не особо волновали, потому что я знала, что они связаны с его нелёгкой жизнью и была уверена, что это временное явление и всё скоро пройдет. Сразу же, как только подрастёт.
И он подрос!
Вырос настолько харизматичным, красивым и высоким юношей с рельефным телом от постоянных тренировок, которое всегда было видно даже через футболку. В нем метра два, не меньше. Когда мы с бывшим мужем приехали на выпускной к ребятам, я впервые словила себя на мысли, что Ярослав хорош собой. Он превратился в настоящего мачо, по которому однозначно сохнут все девчонки. Его русые волосы с годами немного потемнели, на когда-то детском и угловатом лице появилась щетина, придавая ему более суровые и мужественные черты. Только серые ледяные глаза оставались всё с тем же злобным прищуром, направленным на меня.
Я смотрела на него, изучала. Его движения больших массивных рук стали более плавными, он перестал сутулиться и стесняться своего роста. Я просто любовалась им. Тем, как он говорит, улыбается, искоса следя за его губами. Как он любит водить языком по более полной нижней губе в конце разговора, как бы ставя этим точку. И улыбалась, как сопливая дурочка, млея возле него. Однажды поймала себя на мысли, что было бы интересно почувствовать эти губы на своих. Как они целуют? Нежно и неторопливо? Или страстно и с необузданной силой? И от этого осознания во мне что-то перевернулось. Я стала думать об этом всё чаще. И это пугало. Я гнала прочь эти непристойные и похабные мысли, но они возвращались вновь и вновь.
Я поняла, что несуразный мальчишка действительно вырос, из гадкого утёнка превратившись в прекрасного лебедя, когда увидела, как Яр страстно целует какую-то девчонку за углом на своём выпускном. Я была ошарашена, честно признаться. И что-то неприятное ёкнуло в груди от этого зрелища, сжавшись в тугой и болезненный ком, расползаясь по венам, что неожиданно захотелось зареветь. И я заревела, притворившись, что радуюсь за «своих» милых ребят, ведь это последние деньки их весёлой и беззаботной жизни. Благо, обстоятельства вокруг прикрыли мою тоску, печаль и непонятную давящую боль.