Хмыкаю.
— Не, эта куча будет вам домой, другая куча будет в конце недели перед выходными как раз для домика, — улыбаюсь ей. А она мне в ответ тоже, чуть закусив щёку.
Я и забыл про эту её привычку, от которой раньше сходил с ума. Я думаю… Нет, я практически уверен, что сейчас этот её жест — смущение. Потому что она сразу же отводит взгляд, заговаривая с Гором. Да, так и есть, ёптать! Я что же, смущаю её? Я небезразличен ей? Ну, конечно! Я ж подрос, блядь! Стал мужиком, и с довольно смазливой рожей! Это осознание задевает, заставляя вспомнить прошлые обиды. Хочу снова обозлиться на неё, чтобы бесила. Чтобы был повод ненавидеть. Это как инстинкт уже, рефлекс, даже щурюсь по привычке, но вдруг она начинает заливисто смеяться от какой-то тупой шутки Гора. Мои губы тут же расползаются в улыбке, и я, как дебил, начинаю ржать вместе с ними. Но не от искрометной шуточки Тимура, а от заразительного смеха Анютки. Ну не могу я злиться на неё больше! Постепенно замечаю, что уже нет того напряжения между нами, как было все эти годы. Будто старые обиды ушли в небытие. Нет, её безразличие всё также подбешивает, но, наверное, я всё же отпустил эту ситуацию с ней, и мне как-то действительно стало немного легче.
Ходим по магазину, Анька кидает в тележку разнообразную еду: нарезку, сыр, рыбу и ещё всякую подобную херню, а я наблюдаю за ней. Стараюсь понять, так ли сильно она поменялась за это время. Не внешне, конечно, она всё та же семнадцатилетняя девчонка для меня, я про внутреннее состояние и мировоззрение души. Говорят же, что со временем люди меняются. Я же вот, например, из куска дерьма поменялся и стал более-менее похож на человека.
— Скажешь, как решилась на развод? — спрашиваю у неё. Ну правда интересно! Потому что мне всегда казалось, что Анька — та ещё терпила. Видать, совсем её приспичило, ну или причина была действительно веская. Измена? Нет, она простила бы. Знаю. Скорее всего причиной был ребёнок на стороне. И не обида это вовсе, просто она такой человек, что не смогла оставить ребёнка без отца. И, наверное, не стоит так говорить, конечно, но я безумно рад, что она не родила никого от этого осла. Тогда бы она точно никогда не развелась бы с ним.
— На самом деле, давно думала об этом, но как-то не решалась, — говорит она, подтверждая мои слова и кидая куриную грудку в тачку.
— Не удивительно, — хмыкаю, — тебе всегда тяжело решиться на что-то, эм-м, радикальное.
— Правда? — руки в боки и щурится, глядя на меня. Как же она привлекательна! Настолько, что дыхание спирает от одного взгляда на неё. Улыбаюсь. — Ты так хорошо меня знаешь?
— А то! — отзываюсь.
— Ты не выносим! — шикает, отправляя фарш туда же. — И не прав!
— Да? — удивляюсь. — Тогда скажи, почему решилась?
— Потому что вы, мужики, все — одинаковые! Покрути перед вами одним местом, вы тут же готовы сорваться и занырнуть между ног бабе! И не важно, свободен ли ты или занят другой!
— Даже так? — издеваюсь над ней.
— А что, нет что ли? — возмущается.
— Нет, конечно! — отвечаю ей. — Чувства важнее!
— Ага! Так и поверила! — хмыкает мне прямо в лицо, будто из-за меня одни беды кругом. — Вот представь, что покрутила б я перед тобой чем-нибудь, ты бы что, не согласился что ли переспать со мной?
— Чем это? — уточняю у неё, расплываясь в улыбке.
— Что чем? — переспрашивает Сладкова.
— Ещё смотря каким местом покрутила б, — поясняю. А Гор уже ржёт над нами.
— Да пошёл ты! Я ж образно! И что, не согласился б? — спрашивает она.
— С тобой? Конечно, согласился б! — отвечаю вполне честно и не важно, каким бы местом она там крутила. Уверен, что у неё все места ничего такие.
— Да ну вас! — обижается почему-то, яростно кидая хлеб в корзину, а Тимур пихает меня в плечо. Показываю ему фак, двигаясь вместе с тележкой вслед за Анькой, как маньяк.
Идет впереди нас, опять наблюдаю за ней.
И не скажешь, что ей тридцать два скоро стукнет. Буквально через месяц уже. Ещё на юную девчонку совсем похожа. Прямо, как и помню её. Даже наивная такая же, как и десять лет назад. Хвостик завязала, джинсы надела, которые так удачно подчеркивают её сладкую задницу. Аж мурашки от того, что хочется схватить её, но не могу. Что за запрет у меня на неё?! Ведь никто и не говорил мне, что она табу! Никто, кроме Гора, бля. Вот и засела эта херня у меня на подкорке. Коз-зёл! Уже ненавижу его!
А она хороша, что глаз не отвести! Мужики и правда обращают на неё внимание. А я думал, что один такой двинутый по ней. Неприятно гложет под ложечкой. Провожаю этих ублюдков уничтожающим взглядом. Те сразу тушуются и отворачиваются, заворачивая за ближайший стеллаж, догадываясь, чья она. Понимаю их. Хороша же, ничего не скажешь! Что вид сзади, что спереди — у-у-ух! А она будто и не понимает своей сексуальности и привлекательности. Грудь, попа, ножки — просто отпад, несмотря на то, что коротышка. Чёрт! Что-то мысли мои пошли совсем не в ту сторону. Нужно приходить в себя, пока не навалился на неё!