Глава 1. Птичка в клетке
Глава 1. Птичка в клетке
Страх смешивается с липким потом и ползет вверх по линии позвоночника, чтобы разрастись бутонами и листьями из боли. Тело меня вообще не слушает - я не могу двинуть даже пальцем, не то чтобы встать и убежать. Потому что Он рядом. Он нашел свою игрушку и теперь вновь с ней играется. Он предвкушает, как… По телу, скованному его магией, проходит волна омерзения, и слезы на глаза наворачиваются от бессилия и безысходности.
Он нашел меня. Он всегда меня находит. Мне кажется, даже если я умру, его этот факт не смутит. Он с легкостью отыграет меня у Смерти, и тогда пощады мне не ждать. Да и сейчас… Он нашел, значит, снова все по новой.
-- Мисс, все в порядке? - ко мне подходит взволнованный официант, обеспокоенно смотрит.
Я все так же сижу - смотрю на свою чашку чая с жасмином, опустив голову и со слезами, которые не стекают по лицу, застыли мертвой пеленой. Поднять не могу голову, чтобы взглядом ему сказать, даже прошептать “уходи” не могу. А жалко его, мальчика по сути, который даже не понял, что только одна фраза, брошенная мне из доброты, означает приговор. Так больно и страшно. И жутко. Хотя я знала, хотя я видела не раз… Вот потому я всегда прошу, чтобы меня девушки только обслуживали всегда и везде.
-- Мисс? - еще один вопрос, и парень совершает то, после чего даже я уже не могу его спасти, - он касается моего плеча, в попытке вернуть к реальности.
И сразу же он падает на пол. Мне не нужно видеть, чтобы понять, что Он стоит позади.
Раздаются крики вокруг, фарфоровая посуда разбивается, словно моя жизнь, звон металла приборов, что падает на пол… И выстрелы. Пули точно попадают в цель - в неожиданных свидетелей. Он не оставляет после себя ничего. Лишь пустоту и смерть. Хотя… Смерть и есть пустота. И сейчас мне подумалось, что надо было не вгрызаться в жизнь, а в смерть. Так легче было бы, а пустота укутала бы меня в свой спасительный холод.
Спустя несколько секунд ни одного живого человека в уютном кафе аэропорта не остается. Кроме меня.
Я вообще живучая, как оказалось. Душа умерла давно, а я хожу еще, дышу. Дура.
А они, подобия человека, в черном, вовсе не люди. Они звери. Оборотни. Перевертыши. Дьяволы с тремя ликами. Беспощадные хищники. И я бы отдала бы все на свете, чтобы не знать их секрета.
-- Маленькая, - Он за мгновение оказывается рядом, словно куклу, поднимает с кресла, прижимает к своему жесткому телу. Я уже могу двигаться - Он убрал невидимые путы, но есть ли смысл? Нет. Смысла теперь ни в чем нет.
Его голос был добрый, ласковый, Он вдыхает меня в себя, сжимая сильными руками, и уже зло шептал в ухо, едва удостоверился, что я реальна:
-- Что, играть в прятки нравится?
Обнял мое лицо сильными ладонями, которые меня запросто могли разорвать, поднял, чтобы я смотрела ему в глаза. Ему это нравилось. Его это двигало на насилие. Конечно, я же вызов бросила. Расплавленный янтарь его глаз во мне пробуждала животный страх.
Господи… Бог меня давно не слышит. Меня никто не слышит, хотя я сама задыхаюсь и оглушаюсь от своего крика.
-- Скажи, что скучала, - Он вдыхает мой запах у самых губ, проводит языком по верхней губе, покрытой солью слез. Жалкие соленые капли все льются из глаз…
Я знаю, что за неповиновение мне будет еще хуже. Гордость моя уже давно умерла, мне теперь все равно. Даже выжить не хочется, лишь бы не чувствовать боль. Умереть легко, а не так, как сейчас - медленно и по капле.
-- Я скучала.
А сейчас мне хочется одного: чтобы все случилось не здесь. Не здесь, где по моей вине столько людей погибло. Не здесь, где на полу лежит маленькая девочка с забавными бантиками. С глазами цвета моря, где теперь, наверное, навечно лед поселился. А волосы золотые кровь раскрасила в алый. И она так похожа на мою девочку, которая мне снится каждый день и которой не суждено было родиться. И ей я бантики никогда не сделаю… Не здесь, где столько смертей, с которыми я не смирилась.
-- Прошу тебя, не здесь, - прошептала, не надеясь на то, что Он послушает. Я ведь знаю, что случается, когда глаза его светятся.
-- А где, мое солнце? - одна ладонь скользнула с моей щеки вниз: по шее, по груди, талии, чтобы по бедру, приподнять юбку платья, а после начать гладить. Его никогда не смущало ничего. Даже наличие его шавок рядом. Он аргументировал тем, что они отвернутся, а если нет, то жизни у них тоже не будет.
-- Д-дома, - заикаясь говорю.
-- Ты вспомнила о наличии у себя дома? - он сжимает мою ногу так, что точно синяк останется.
-- Прошу тебя… - все же надежда умирает последней. Она корчится в конвульсиях, но тянет руку, изо всех сил говорит, требует…