Будет альтернатива, ребенок. Ты останешься здесь, и я сделаю все, чтобы другие дети смогли тебя принять обратно. Хватит в твоей жизни плохого. Как завещал великий Макаренко. Дети — это наша старость, наш мир и история.
— Мне напомнить о том, кто перед вами? — проигнорировав вопль рыжей, спросила я, обведя взглядом присутствующих.
— Нет, Ваша светлость, — нестройным хором раздалось в ответ.
Я видела, видела, как сжимают кулаки прихлебатели мужа, видела, как пара из них подалась вперед, но тут же замерла, потому что солдаты недвусмысленно дали понять, еще шаг и место камердинера займут они.
Видела, как падают на колени слуги, низко склоняя голову, признавая мое право и не желая оказаться наказанными. Даже те, что считались личными служанками Сарвенды.
Даже ей пришлось изобразить поклон. Ничего, скоро поймет, что так, как было в замке Радана, здесь не будет.
— Капитан, привести приказ в действие после того, как мы покинем ворота. Десять плетей и пешком до границы герцогства Моррисон. Проследите. — И натянув поводья, разворачиваясь, добавила, рукой указав на стоящих справа. — Пропустите этих слуг Его светлости и дочь эдорнета Сандриана Эфдоха, со служанками. Остальным вход запрещен. Ожидайте Его светлость за пределами моих земель.
Сила хлынула из моих ладоней сухим ветром, сильным потоком, откинувших свиту на три шага назад и ни разу не коснувшись тех, кому было позволено войти.
Почему я потребовала отлупить камердинера после своего ухода? Все просто, я пожалела девочку. Хватит ей смотреть на жестокость.
Более тратить время на этих тварей в людском обличии я не собиралась. Слушать, что они там вопят — тоже. В моей голове складывались цепочки плана. Плана, в котором герцога Дарремского объявят сумасшедшим. Иного выбора нет.
Я с наслаждением потянулась и погладила волка по холке. Морф не отходил от меня ни на шаг. Ни когда я размещала Сарвенду в доме старосты, ни когда отдавала приказы по поводу слуг.
Хотелось, конечно, отселить рыжеволосую дрянь на самую окраину да в самый ветхий дом, но…
Во-первых, за лето мы привели деревеньку в порядок и всем подлатали крыши, да стены. Так что ветхих домов уже не было. А те, что имели особенно жалкий вид и не подлежали ремонту — давно снесли.
Во-вторых, согласно моему плану этого делать не стоило. Если я начну издеваться над Сарвендой, она еще сильнее будет хвататься за Радана. Мне же нужно, чтобы любовница и сама поверила в том, что ее полюбовничек спятил. Поэтому я определила ее в единственный дом, в котором было почти так же шикарно как в том, что я выбрала и отстроила для себя — старосты. А значит, моя совесть перед беременной женщиной будет чиста, что немаловажно для моей силы. Издевательств над незащищенными слоями моего, скажем так, населения, она не терпит ни в каком виде.
Приняла на свою землю, под свое крыло? Будь добра быть справедливой и защищать, во всяком случае, до тех пор, пока тебе гадость сделать не попытаются.
Для Колыбели и духа-хранителя Сарвенда — это женщина, ожидающая ребенка, будущая мать. И Священной Земле глубоко наплевать, что над беременной Стейзи эта рыжеволосая дрянь издевалась.
Здесь и сейчас у меня нет морального права на зеркальное поведение. Здесь и сейчас — я сильнее, а значит не имею права глумиться над слабым. Даже если этот слабый заслужил. Пока не родит — трогать нельзя. Изумительный момент, вот родит — тогда воспитывай и применяй любые методы. Это мне дух пояснил. А пока в ее чреве зреет новая жизнь — не смей.
В-третьих, контроль за Сарвендой. Именно староста Адузовцов был тем человеком, который смог бы выдержать не только истерики этой особы, но и в нужный момент поставить на место ее окружение.
Особых иллюзий по поводу ее слуг я не питала.
Понятно, что присмотримся, понятно, что лишнего не позволим. Но контроль, еще раз контроль, и ежовые рукавицы. И молниеносное донесение мне. Севрим меня не подведет. Его семья меня не подведет. Вопрос, конечно в молодежи, которая может на блеск драгоценностей повестись. Но… Это их испытание, которое они или пройдут с честью, или нет. Никого держать насильно я не стану. А там… Боги рассудят.
— Хозяйка, вестник пришел, — Важик, племянник Севрима, ворвался в дом, держа в руках голубя.
Наткнувшись на мрачный взгляд старосты, стушевался и чуть было не выпустил птицу из рук.
— Севрим, — тихо сказала я. — Забери послание.
Голубятня была расположена неподалеку от дома Севрима.