Услышав скрип повозки, Келли неожиданно замерла от страха, потом вскочила на ноги, крепко прижав к себе сына, и выглянула в окно.
От сердца сразу же отлегло - в повозке сидели Руди и Хельга Вайс.
- Келли! - крикнул ей Руди, даже не успев слезть.
- Эй, я здесь!
- Слава Богу, - пробормотала Хельга.
Немало удивившись, Келли с малышом на руках торопливо спустилась вниз.
Она встретила супругов Вайс у черного хода. Хельга тотчас подхватила малыша на руки и стала что-то тихо лопотать ему по-немецки. Келли недоуменно взглянула на Руди.
- Вас никто не беспокоил? - озабоченно спросил он.
- Нет, - покачала головой она.
Немец вздохнул с облегчением и тяжело опустился на стул, вытирая вспотевший лоб.
- А у нас они побывали.
- Кто?
Вайс поморщился.
- Сначала майор Конфедерации, который оставил на столе пачку купюр Конфедерации и забрал со двора почти всю живность: коз, кур, коров. Потом пришел военный в синем. Он бросил на стол пачку других денег и подчистил все, что не успели забрать мятежники.
- О, Руди! - выдавила Келли, опускаясь на стул по другую сторону стола. - Они и зерно забрали? Все?
- Все.
- В таком случае я поделюсь с вами всем, что у меня есть.
- Ни за что! Мы приехали только, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Наши люди умеют обходиться малым и помогают друг другу.
- Но у меня всего в избытке! Вы мне только поможете, если возьмете несколько животных.
- Возможно, солдаты еще зайдут к вам, - мрачно отозвался Руди.
- В таком случае им меньше достанется, - весело произнесла Келли.
Супруги Вайс сильно противились, но прежде чем они уехали, миссис Майклсон привязала к их повозке козу и засунула в телегу дюжину цыплят, а также несколько мешков зерна и множество горшочков с консервированными овощами.
Несколько дней спустя Руди снова приехал к ней.
- Келли, будьте осторожны. Поедемте к нам.
- Почему?
- Был бой. Жуткий, кровавый бой. Говорят, потери обеих сторон составляют около пятидесяти тысяч человек убитыми и ранеными.
- О Боже! - судорожно сглотнув, воскликнула Келли.
- Мятежники возвращаются к себе. Уходят домой. Они едва тащат ноги, измучены, разбиты. И многие будут проходить по этим местам. Поедемте к нам, Келли!
Женщина покачала головой. Но ей стало страшно и появилось какое-то недоброе предчувствие.
Сердце ее снова гулко забилось.
Его нет среди них. Он в тюрьме. Слава Богу, что она уберегла его от смерти, от кровопролития.
Он, конечно, не оценит.
- Ну же, будьте благоразумны, поедемте к нам! - повторил Руди.
Келли покачала головой, словно какая-то волшебная сила заставляла ее остаться. Остаться, чтобы напоить их водой, поскольку ничего большего она сделать не может.
Возможно, среди них окажется кто-то из его знакомых.
И подтвердит, что он все еще в Вашингтоне, жив и здоров.
Женщина постаралась унять охватившую ее дрожь.
- Руди, я не поеду. Я должна остаться здесь.
- Келли...
Она и сама себя не понимала.
- Мне надо остаться, Руди. А вдруг я кому-то помогу, сделаю что-нибудь полезное...
Вайс покачал головой:
- Но эти люди.., ведь они враги.
- Поверженные враги.
- Война не закончилась.
- Не беспокойтесь, Руди. Я хочу узнать, что произошло.
Немец начал с ней спорить, но она неколебимо стояла на своем.
***
Солдаты еле двигались - разбитые, обносившиеся, смертельно усталые.
И Келли снова оказалась на своем посту у колодца.
Там ее и застал Дэниел Камерон - такой же, как и все остальные: мрачный, измученный, обносившийся.
Но по-прежнему гневный.
- Ангелок!..
Интерлюдия
ДЭНИЕЛ
4 июля 1863 года
Окрестности Шарпсбурга, Мэриленд
Он долгие месяцы ждал этой встречи, мечтал о ней, представлял во сне и слышал ее голос даже сквозь грохот артиллерийского обстрела, но ему почему-то не верилось, что она такая красивая.
И все-таки так оно и было.
Дэниел издали наблюдал, как она предлагает офицеру воду.
Смотрел, как она двигается, прислушивался к мелодичному звучанию ее голоса. При этом он непроизвольно сжимал кулаки и чувствовал, как в душе вздымается горячая волна ненависти и обиды. Он должен ненавидеть ее. Она, словно оружием, воспользовалась своей красотой, своим нежным голосом, огненной копной золотисто-каштановых волос. Она его предала.
И все же она очаровательна! Не оставляет равнодушным ни одного мужчину из тех, кто проходил мимо. И с губ их срывалось слово, которое при виде ее когда-то пришло в голову и ему.
Ангел. Только Создатель небесный мог сотворить это лицо, придумать такой цвет волос, такую форму и оттенок глаз...
Небесное создание!
И при этом соблазнительница, породить которую мог только дьявол, напомнил себе Камерон, с трудом глотая комок, стоявший в горле. При взгляде на нее, пожалуй, забудешь, как нежно уговаривала и заманивала она его в ловушку.
Забудешь про наручники, про тюрьму, про мерзкую сырость Олд-Кэпитол, про страдания и унижения.
Дэниел, спешившись у ворот, стал наблюдать.
Черт бы ее побрал! Может быть, предательство является ее ремеслом? Может, на ее пути попадались и другие солдаты, и она, соблазнив их, потом выдавала янки?
Боже, как он устал! Но сейчас даже усталость не усмирит бушевавшую в нем ярость. Лучше бы она превратилась в иссохшую старуху! А то стоит здесь, одетая в это простенькое платьице, которое лишь подчеркивает совершенство ее фигуры, ее красоту, ее женственность... Его ангел. Их ангел.
Помнит ли она его? Наверняка помнит, нечего даже сомневаться.
Когда, напившись воды, отошел последний из кавалеристов, К колодцу подошел Дэниел.
- Ничего себе, ангел милосердия! Наверняка не обошлось без доброй дозы мышьяка в колодце?!
Келли словно к месту приросла. Ветерок шевелил ее волосы, и в лучах предзакатного солнца они горели темным пламенем.
Она подняла свои огромные глаза и встретилась с ним взглядом.
Неужели она не испугалась? Кажется, нет. Камерон даже испытал некоторое разочарование. Если она и страшилась его мести, то искусно скрыла это. Она стояла спокойно, словно фарфоровая статуэтка, лишь щеки чуть тронуло розовым, а прекрасные губы заалели, как летняя роза.