— Повернись, — хрипло потребовал он.
Она подчинилась и подняла взгляд на него, смотрящего на неё сверху вниз. Обхватив её за подбородок, другой рукой он скользнул к её животу, Сиара запаниковала и отстранилась, наплевав на холод. Его глаза загорелись триумфом.
— Ты меня боишься.
— Нет.
— Скажи, что не боишься моих прикосновений.
— Ты мне не нравишься, — сказала она, ненавидя себя за то, что не сказала того, чего должна. Фейри не могут лгать, а значит ей нужно изворачиваться. — Боюсь? Нет. — Она не боялась, его прикосновение приводило в ужас.
— Ты ведь не можешь этого сказать, да?
— Я много чего говорю, — ответила она ледяным тоном, дрожа от холода. — Блейн, — прошипела она, подозревая, что начинается обморожение. Она покраснела от холода, а пальцы стали совсем синими, подтверждая его слова. Сиара не переживёт ночь без него.
— Проклятье, — прорычал он, притягивая Сиару к себе и сбрасывая одежду. Его плоть коснулась её, и она застонала, когда холод исчез, сменившись успокаивающим теплом. — Подойди к кровати и залезь под одеяло, пока я снимаю штаны.
— Оставь их, — пробормотала она, отстраняясь и подходя к шкуре, скользнув под меха. У неё застучали зубы, ледяной воздух вновь угрожал поглотить. — Как здесь вообще кто-то живёт? — требовательно спросила она.
Он усмехнулся, расстёгивая пуговицу и спуская штаны. Против воли, она обвела взглядом всё тело Блейна. Член просто огромный, даже в полуспокойном положении.
Закрыв глаза, она задрожала от пронизывающего холода. Но дрожь превратилась в трепет, когда Блейн скользнул под мех, прижимая её тело к своему.
— Мы живём здесь, потому что твоя раса здесь не может жить, — промурлыкал он, проводя рукой по изгибам её тела и задерживая пальцы на обнажённом бедре.
Его всеобъемлющий жар наполнял тело, избавляя от костяного холода, который, как Сиара думала, убьёт её, пока Блейн игрался со штанами. Один из способов, которым она не хотела умирать? Замёрзнуть до смерти, что здесь вполне возможно.
— Мы не можем умереть от холода, — заметила она.
— Можете, — поправил он, скользя пальцами к её животу и выше, под грудь. Она задрожала, но далеко не от холода. Она выдыхала облачка пара, когда подняла глаза, а он навис над ней.
— У тебя с Райдером одна мать, да?
— И с Дристаном, — подтвердила она.
— Она мертва? — аккуратно спросил он.
— Нет, жива, но… абсолютно сломлена, — призналась Сиара. — Она единственная женщина, родившая Алазандеру ни одного ребёнка. Думаю, он… предпочитал её крики другим женщинам. Я пряталась от него, и тогда он делал больно ей, заставляя меня выйти из укрытия. Мои братья умоляли меня остановиться, но он чудовище, которому нравилось причинять мне боль.
— И всё же у тебя нет доказательств этого, — заметил он. — Знаю, Король Орды любит оставлять шрамы. Я видел много шрамов.
— В облике зверя, да, — ответила Сиара. — Не в его истинном обличье, — добавила она, прежде чем прикусить губу. — Но не зверь пугал меня в детстве, а отец.
— И что же он сделал? Отшлёпал тебя? — прорычал он. — Бедная Сиара, над ней издевалось чудище, породившее её, — усмехнулся он. — Вероятно, он избаловал тебя и с самого рождения приучал к пыткам.
— Он угрожал убить моих братьев на моих глазах. Когда они подросли и окрепли, он грозил бросить меня к Красным Колпакам, чтобы они меня обрюхатили. А когда понял, что больше дочерей у него не будет, посадил меня в клетку. Много лет меня держали вдали от всех, даже от братьев. А выпустили лишь потому, что пришло время Перехода. Алазандер хотел увидеть, как я страдаю, насколько сильна и смогу ли перейти без повреждения.
— И ты прошла? — спросил он, нахмурившись.
— Не совсем, — тихо призналась она. — Я не полностью прошла Переход. Застряла в том состоянии, без возможности кормиться и найти освобождение… Пока не появился Райдер.
— И ты использовала его в качестве любовника? — спросил он, глядя на неё с выражением отвращения в глазах.
— Нет, он мой брат. Он привёл ко мне мужчину и помог пройти через Переход. Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня.
— И ты убила того мужчину? — спросил Блейн.
— Ты такой мудак! — отрезала она. — Макс отличался, он… не интересовался мной. И никогда ко мне не прикасался, но всё же кормил. Он остановил боль, которая до него была бесконечной. Он ничего не ждал и ничего не просил взамен, рискуя своей жизнью, чтобы помочь мне, так что нет, я не убила его. Он единственный мужчина, которому позволено прикасаться и кормить меня.
— А удовлетворяет ли он другие потребности, помимо голода.