— Отпусти её, — прорычал Блейн. — Иди, — приказал он Сиаре.
Сиара закрыла разум от боли и вернулась в холодное, тёмное место в голове, которое создала, чтобы справиться с избиениями и пытками отца — бесконечными пытками, которые он устраивал, когда она ослушивалась его.
Сиара подняла холодные, безжизненные глаза на Блейна и улыбнулась, направляясь обратно в палатку. Он пошёл впереди, не обращая внимания на её медленные, вялые движения. Только когда они вошли в палатку, и Реми впился в Сиару взглядом, Блейн снова повернулся к ней.
— Покинешь лагерь и ты труп. Поняла? — холодно проговорил он.
— Поняла, — ответила она, подходя к кровати и с трепетом её разглядывая. Сиара согнула колено и забралась на постель, повернувшись на здоровый бок, затем посмотрела на Блейна.
— Проверь её бок и наложи повязки.
Реми подошёл к кровати и откинул плащ. От увиденного у него расширились глаза.
— Боги, какого чёрта? — выругался он и отпрянул, как от чудовища.
Сиара посмотрела на бок, уже готовая к худшему. Рана была открытой, кожа разорвана чистым срезом от реликвии, которую Сиара носила. В глазах Сиары появились смешинки, губы изогнулись в улыбке, и в груди забурлил смех. Сиара носила на поясе верёвку смерти, созданную для того, чтобы мучить и медленно разрубать носителя пополам. Это долгая смерть.
— Сиара, — прошептал Блейн, внимательно на неё глядя.
— Что? — спросила она безжизненным тоном, какой себя и ощущала.
— Реми, приведи Рен, — жёстко проговорил Блейн. — Боже, женщина, ты хочешь умереть? — требовательно спросил он.
— Не особенно, но иногда смерть лучше, чем оставшиеся варианты, — ответила она бесцветным голосом. — Тебе надо идти. Ты сегодня занят. Со мной всё в порядке, с болью я справлюсь. Боль — ничто.
— У тебя чертовски глубокий порез, бок еле держится.
— Я в курсе, — ответила Сиара, отводя от него взгляд на обереги на стенах палатки.
Снаружи послышался шум, а затем в палатке появились Фира и Рен, а также Реми. Рен выругался и уставился на неё, пока Фира боролась с тошнотой.
— Исцели, — потребовал Блейн.
— Рана очень серьёзная, Блейн. Это нелегко исцелить, и мы даже не знаем, помогут ли швы. Как она вообще ещё в сознании? Такое сложно выдержать в бою, не падая от боли.
— Не знаю, — сказал он, наклонившись и глядя ей в глаза. — Почему ты не кричишь?
— Я же сказала, что хорошо переношу боль, драконье отродье. Алазандер был артистичен и изобретателен. Эта цепочка даже близко не подобралась к изощрениям отца.
Блейн посмотрел на неё с беспокойством.
— Что он с тобой делал?
— Скажем так, я знаю, как выглядит каждый орган в моём теле, — твёрдо ответила она, и из горла вырвался тихий смешок. — Могу рассказать, каково это, когда их вынимают, а ещё, как долго можно без них жить, прежде чем тот отрастёт и снова начнёт работать. Как я уже сказала, вы познали его ужас на мгновение, а я с ним жила. Я творчески с этим справлялась, так что если беспокоишься обо мне, прекрати. Разберись с этим, или уходи.
— Рен, — прошептал он, наблюдая за ней. Рен прижал руки к плоти Сиары, и она посмотрела в глаза Блейна, найдя точку фокусировки и удерживая её. Сиара не кричала, даже не пискнула, когда боль охватила тело. Её мысли бесцельно блуждали за пределами агонии, палатки и того, что происходило с её телом. — Боги, женщина, кричи или сделай что-нибудь, — потребовал Блейн, встряхивая её, как будто она потеряла сознание или сдалась смерти.
— Это поможет? — спросила она и все в палатке ахнули от того, что она до сих пор в сознании, терпит обжигающую боль от срастания плоти.
В момент, когда Рен закончил, Блейн занял его место.
— Не ты. Любой другой, но не ты, — прошептала она, прищурившись. — Не прикасайся ко мне.
— Реми, — прорычал Блейн, поднимаясь и отходя от постели.
— Понял, — ответил Реми, наклонился и провёл языком по красной плоти Сиары.
Сиара закрыла глаза, игнорируя жаркий взгляд Блейна, пока Реми запечатывал её рану, делая так, чтобы мышцы и плоть срастались, пока от ранения ничего не осталось.
Сиара повернулась на кровати, стащила с себя окровавленную рубашку, передвинулась на дальний край, устроилась на мягком матрасе и, наконец-то, уснула. Её сны были не лучше, чем нынешняя реальность, цена, которую она заплатила за то, чтобы найти укромное, безболезненное место в сознании, которое прятала от внутренних демонов.