Дейн выглядела как воплощение разврата, и знала об этом. Она ждала подтверждения этому в блеске черных глаз Флинта. Он не торопясь вышел на свет – прятался от жары на нижней веранде. Флинт ждал ее, ждал...
Господи!..
Она была в коже – кожаные манжеты вокруг кистей, кожаный ошейник с двумя шедшими от него крест-накрест тонкими полосками, завязанными так, что они приподнимали грудь, и она выглядела так, будто специально выставлена для ласки.
Еще Дейн перевязала черной полоской бедро – нечто наподобие кожаной подвязки для чулок, с той лишь разницей, что чулок на ней не было, специально, чтобы привлечь взгляд к темному треугольнику между ног.
И еще ботинки – мягкие ботиночки на шнуровке из тонкой кожи, ловко обхватывающие голые ноги, и плеть – эта чертова плеть, которая делала ее похожей на укротительницу львов...
Быть может, она таковой и являлась по своей сути?
И Флинт, в парусиновых грубых штанах для верховой езды, и больше ни в чем, покрытый жаркой испариной, источавший сильный, волнующий запах, весь воплощение неутоленного голода.
Дейн ухватила все сразу: его гранитную твердость, увлажненные потом завитки на груди, медлительность движений – эту ложную пассивную бесстрастность, которая могла бы ввести в заблуждение, если бы не жаркий огонь в глазах. Нет, он не падет к ее ногам, он будет тянуть время.
Она опустила взгляд на свою грудь, на соски, жесткие от предвкушения.
Она чувствовала тяжесть кожи на шее и запястьях, чувствовала вес своего желания – полновесную тяжесть созревшего плода.
– Иди и возьми меня, мой сладкий, – хрипловато проговорила Дейн, прислоняясь к перилам веранды так, чтобы грудь ее выглядела как можно соблазнительнее.
– А что, если я не хочу этого, сладкая?
– Ничего! Я просто надену мое старенькое платьице и пойду домой в надежде, что там найду того, кто не станет притворяться, будто мои чары на него не действуют.
«Господи, неужели она в самом деле это сказала?» Дейн говорила почти искренне. Напряжение достигло такого накала, что еще минуту она просто не выдержала бы.
– Сука, – прошипел Флинт. Он не ожидал, что станет так ее ревновать, однако картинка немедленно нарисовалась в его воображении: она и какой-то слюнявый мальчишка...
Он медленно подошел к лестнице. Очень медленно, как бы наказывая ее за то, что посмела предположить такое развитие сценария. Дейн оперлась нагим бедром о перила веранды.
– Сегодня тебе повезло, мой сладкий, – проворковала она. Кажется, мужчинам нравится такая манера изъясняться.
– Разве? Ты заставила меня прождать два дня, а теперь угрожаешь отдать другому то, что обещала мне. И это ты считаешь моей удачей?
Она щелкнула плетью – на волосок от его босой ноги.
– Я ведь не отдала другому то, что обещала тебе, верно? Я ведь сейчас здесь и с тобой? Так что ты заслужил маленькую награду, но только тебе придется заложить руки за спину, милый. Быстрее! – Удар хлыста, треск. – Или мне стоит опять тебя связать?
Черт! Он заложил руки за спину.
Она хитро улыбнулась. О том, как это ее забавляло, могла догадаться лишь она сама.
На каблуках Дейн почти сравнялась с ним ростом. Губы его могли бы коснуться ее лба, если бы она подошла вплотную. Но Флинту совсем не хотелось целовать девушку. Куда с большей радостью он отшлепал бы ее хорошенько.
Она стояла рядом, заставляя Флинта смотреть на свою нахально выставленную напоказ грудь с набухшими сосками. Потом Дейн выгнула спину, отклонившись назад, с нарочитой медлительностью взяла груди в ладони, прикоснувшись сосками к его вспотевшей груди.
Вжимая соски в мускулистую твердь его груди, она чувствовала, как все его тело звенит от возбуждения.
Он не знал, как удержаться от того, чтобы не прикоснуться к ним.
– Не делай этого, мой сладкий, – прошептала Дейн. – Разве ты их не чувствуешь?
Глаза его блеснули – другого ответа было не нужно.
Дейн не шевелилась.
Тело его истекало желанием, но она лишь плотнее прижала соски к его груди.
Только соски!
Боже, это ощущение... Она чувствовала его всего через острые пики сосков, ощущала его жар, желание, похоть. И все это лишь для нее одной...
Еще минута, другая...
Она прервала контакт, внезапно, резко, намеренно, и снова улыбнулась. Надменная улыбочка, будто она ничего не чувствовала и ей было наплевать на его невыносимое желание.
Дейн отошла назад, чтобы он мог полюбоваться ее телом; ей нравилось, когда он смотрел на нее, очень нравилось. В его взгляде отражалась сила – та власть, что ее нагое тело имело над ним.
Дейн видела, насколько успешно справляется со своей ролью, глядя в глаза этого мужчины.
– Вам нравится то, что вы видите, мистер Ратледж?
– Я вижу суку, истекающую соком, сладкая моя.
Вот это ей не понравилось.
– Тогда вы – кобель, мистер Ратледж, типичный самец.
Дейн повернулась спиной и закинула плеть за спину так, что черная полоса кожи прошла как раз между ягодицами. Потом наклонилась, чтобы взять в руки конец плети, и потянула его на себя. Она почти физически ощущала его ярость.
Она посмотрела через плечо.
– Ну как, мистер Ратледж? – пробормотала Дейн, провоцируя Флинта на необдуманные поступки.
И тогда он взорвался.
Шагнув к ней, он схватил ее горячее нагое тело и грубо привлек к себе, прижал изо всех сил. Одной рукой прижимая ее, визжащую, изворачивающуюся, другой завел ее руки за спину и приник к ее рту. Потащил за собой к белой колонне, прижал к ней спиной.