Она выгнула спину, подставляя груди его ласкам. Тепло струилось по телу.
– Мне нравится то, что ты со мной делаешь, – прошептала она.
– Я знаю, что тебе нравится, – грубо ответил Флинт и прижался губами к ее губам. Он целовал ее грубо, словно наказывал за непослушание. – Я знаю, что ты это любишь...
Дейн пребывала в раю. Она вся горела, дрожала от возбуждения. Она наслаждалась его поцелуями и той яростью, что он в них вкладывал.
Внезапно Флинт оторвался от ее рта и сорвал с Дейн юбку.
– Ну-ну, сладкая, что у нас там?
Она вскинула голову, глубоко разочарованная тем, что он оставил ее соски и губы, которые требовали большего.
– Очевидно, ничего, что пришлось бы тебе по нраву.
– Я не стал бы говорить об этом с такой уверенностью, – пробормотал он, обойдя девушку кругом, разглядывая интригующую полоску кожи, пропущенную между ягодиц. – Да, есть что-то в женских ягодицах, с таким украшением. Да, мне это явно нравится. Выглядит так, будто ты умоляешь...
Он вдруг перехватил Дейн поперек туловища и приподнял над полом.
– Умоляешь, сладкая, чтобы тебе преподали урок.
Она охнула от неожиданности, когда он отнес ее на кровать и уронил лицом вниз.
– Просишь, – с укором произнес он, пробегая своими широкими ладонями по ее крутым ягодицам, по мягкой податливой темной полоске воловьей кожи, протянутой как раз посредине, – чтобы твой хозяин наложил на тебя руку, – он слегка шлепнул ее, – чтобы отчитать тебя, – еще один несильный шлепок, – за твое возмутительное отсутствие, – и еще один шлепок, – когда он ждал тебя здесь, – шлепок, – чтобы ты его обслужила. – Шлепок. – Ты поняла это, сучка? Ты должна приходить сюда каждый день, покуда я хочу тебя видеть.
Шлепок. Он не делал ей больно, совсем нет, но как унизительна необходимость подчиняться его требованиям!
– Я буду приходить каждый день, покуда я этого хочу, – дерзко крикнула Дейн.
Шлепок. Она пыталась увернуться от его руки, увернуться от того странного чувства стыда и возбуждения, которое закипало в ней.
– Ты еще та штучка, сладенькая моя. Дай такой стервочке, как ты, волю, и она решит, что может кого угодно к черту послать. Но я тебе говорю: если тебя не будет здесь каждый день, нагой и ждущей того, чтобы я тебя урезонил, если ты опоздаешь хотя бы на минуту, ты меня больше никогда не увидишь. Теперь ясно?
Флинт ждал, просунув палец под полоску кожи и возбуждающе поглаживая углубление между ягодицами. Дейн вздрогнула. Никогда! Никогда! Она не знала, сможет ли это пережить. Ей надо было это вынести.
– А как насчет тебя? Что, если тебя не будет на месте, нагого и голодного, когда я буду ждать тебя?
Он еще раз шлепнул ее.
– Тогда тебе придется подождать.
Дейн сцепила зубы, чтобы унять дрожь.
– Ну что же, ты здесь, пришел, нагой и голодный, и я уже не могу ждать, мой сладкий.
Она слышала, как Флинт застонал, почувствовала, как он обнял ее поперек живота и приподнял, приблизив к себе ее раскрасневшиеся ягодицы.
– Ты права, сладкая. Ты здесь, и я нагой и такой твердый, что не могу дождаться, когда возьму тебя.
Дейн вздрогнула от возбуждения, почувствовав, как он разводит ладонями ее ноги и ласкает по-новому. Так сладострастно! У нее темнело в глазах от сладостного ощущения его проникающих пальцев. И вдруг он заменил пальцы жаркими, твердыми, мощными толчками своего члена.
Он проникал все глубже и глубже, пока не оказался полностью во влажных жарких глубинах ее тела.
– Не поворачивайся, не смотри... Ты ведь для этого пришла, ты ведь этого хотела...
И это было так! Это был он и та первобытная, примитивная часть его, что так яростно толкала себя внутрь ее бархатистых глубин.
Если она могла довести его до этого, сделать беспомощным перед лицом непобедимого яростного желания, если могла заставить его угрожать лишь потому, что пытка ожиданием соития оказалась для него невыносимой, если смогла разыграть перед ним развратную девку, готовую исполнить любое желание, о какой жажде власти могла идти речь и какой в том вред?
Что опасного в том, что ей нравилось дразнить его, доводить до точки?
И скоро благодаря тому, что делал он и его умные пальцы, она сама почувствовала почти неуловимое приближение развязки. Пульсация начиналась где-то там, глубоко внутри, и шла к нему навстречу, словно стремясь и его вовлечь в орбиту, соединить два существа в едином наслаждении. Спираль раскручивалась все быстрее, все мощнее, пока не изверглась в потоке чистого наслаждения.
Дейн словно со стороны услышала собственный стон. Она не могла сдержаться, не могла не озвучить того, что чувствовала.
Флинт прижал ее к себе, накрыл своим телом, вошел в нее резко, как можно глубже, словно он никак не мог насытиться, но и больше взять не мог, и единственное, что ему оставалось, это остановиться. Лишь одна мысль, намек на утоление в густом жарком меду ее плоти, и он снова инстинктивно стал твердым и последняя порция семени излилась в ее тело.
Когда тело его прекратило извержение, словно остывший вулкан, он перевернулся на бок, оставаясь в ней, по-прежнему твердый, все так же глубоко, и, прижимая ее к себе, чувствовал, как вздрагивает ее тело – отзвуки только что прокатившейся бури.
– Где ты была?
– Меня невольно задержали, мой сладкий.
– Кто?
Ей нравилась угроза в его хрипловатом голосе, как будто он в самом деле ревновал. Она надеялась, что он ревновал, ибо сейчас лежал, по-хозяйски закинув волосатую, ногу на ее бедро и его член был все еще в ней.
Дейн хотела заставить его ревновать безумно, заставить постоянно ее желать, и только ее одну.