Дейн отшатнулась в тот момент, когда почувствовала его пальцы там. Если он станет ласкать, то она прямо сейчас лишится рассудка.
Но ей так нравились их эротические игры. Она скинула второй сапог, поставила ступню на его возбужденную плоть и стала медленно поглаживать ее затянутыми в шелк пальцами ног.
– Большой человек, – хрипловато протянула она. Флинт потянул ее за подол платья.
– Изабель, ты любишь играть, черт возьми!
– И ты тоже, сладкий. Ты явно в игривом настроении.
– Я в настроении содрать с тебя платье и взять прямо сейчас, сладкая.
– Так сделай это, – прошептала Дейн.
Он сел, и она накинула юбку ему на голову, волнуя его своим запахом и продолжая поглаживание ступней. Флинт вдыхал ее аромат, густой аромат женщины, ее страсти, желания.
Он схватил ее за бедра, и Дейн почувствовала, как его мужское достоинство выскользнуло из-под ее ступни.
– Это патока, – пробормотал Флинт, прижимая ее теснее к своим губам. – Раздвинь ноги пошире, чтобы я мог полакомиться всласть...
О нет!.. Она почувствовала, что ноги стали ватными. Если бы не его руки, Дейн упала бы. Но он действовал умело, удерживая ее так, что самое чувствительное место ее существа оказалось более чем доступно его языку.
Откуда он знает?.. Она извивалась, словно языческая принцесса, непроизвольно исполняя какой-то странный танец.
Он знал, что делает! Флинт знал, что искать. Вот она, крохотная почка, теперь разбухшая от удовольствия.
Ей хотелось сорвать с себя все, чтобы ничто не мешало запредельному наслаждению. Она хотела видеть то, что он делает. Ей хотелось видеть, как язык сменится его каменной плотью, хотелось отдаться ему целиком.
Она почувствовала, как все тело бросило в дрожь, стоило ей представить все это воочию.
Он вновь нашел ее. Дейн закричала от непередаваемой радости. Она чувствовала, как центр наслаждения разбухает словно по волшебству. Язык его таинственным образом знал, чего именно она хочет в каждую последующую секунду.
Она хотела, чтобы их ничто не разделяло, совсем ничего, и в неистовстве сорвала с себя платье, швырнула его прочь.
И затем она взорвалась, и одна волна удовольствия сменяла другую, не меньшую по силе, и так бессчетное число раз. Она думала, что это вообще никогда не закончится.
– Не шевелись...
Дейн чувствовала его рот там, и ей казалось, что она была на облаке, и спускаться на землю совсем не хотелось. А он все продолжал гладить ее по затянутым в чулки ногам, по ягодицам, делая возвращение на землю приятно-долгим и безболезненным.
– Итак, ты насытилась, а я остался голодным.
Дейн секунду помедлила с ответом, но при мысли о том, что он наполнит ее собой, сердце заколотилось чаще.
– Я тоже голодна, мой сладкий, – пробормотала она и медленно начала опускаться, направляемая движением его властных рук.
Наконец она оказалась там, где он хотел. Мягкое вокруг твердого, твердое в мягком. Она задохнулась от удовольствия, почувствовав его в себе. Она сидела на его коленях, и грудь ее была на уровне его рта. Дейн молила о поцелуях.
Она прогнулась ему навстречу, предлагая свою грудь. Ей нравилось наблюдать за его реакцией. Она знала, что искушает Флинта.
Он коснулся языком тугого соска. Она вздрогнула.
– Дразнишь меня, сладкая. – Его рот сомкнулся вокруг соска, и она в ответ теснее прижалась к нему.
Он целовал ее нежно, не сильно, чуть-чуть, и она чувствовала его внутри себя, и тело ее слегка покачивалось в такт движению его языка...
Ей было хорошо, и больше ничего не было надо.
Ничего...
Вдруг стремительный поток ощущений нахлынул на Дейн откуда-то извне, захватил, обжег...
И он толкнулся в ней раз, другой, третий. Ее сосок оставался у него во рту, и тогда наступила разрядка – тело Флинта сотрясали спазмы, а семя все лилось и лилось, один выброс следовал за другим...
А потом, свернувшись возле него клубочком, Дейн уснула. Дейн не давала ему расслабиться. Флинт постоянно пребывал в возбуждении. Он был готов для нее прямо сейчас, он хотел разбудить ее и взять вновь, хотел делать с ней все, что можно и нельзя, испытывать вновь и вновь пределы ее чувственности, любить ее так, как никто никогда не любил.
Но всему свое время. Лакомиться надо медленно, смакуя каждый кусочек. Он подвесил над огнем маленький котелок и, взяв ложку, помешал содержимое.
Эта дурочка считает, что имеет над ним власть... В этом что-то есть!
Флинт помешал содержимое котелка, зачерпнул ложку варева и капнул на блюдце. Еще немного, и будет готово.
Почти...
Она зашевелилась.
– Полегче, сладенькая, – пробормотал Флинт, снимая котелок с огня.
Господи, он не знал, что ему нравится больше: когда она одевается в кожу или в черный шелк. Он погладил Дейн по бедру, представив, что дюйм за дюймом скатывает с нее чулок.
Она потянулась, закинула руки за голову. И когда почувствовала, что он схватил ее за запястья и прижал руки к матрасу, открыла глаза.
. – Я тверд, и я хочу тебя, – пробормотал Флинт, накрывая губами ее рот. – Мне нужны твои сладкие поцелуи.
Она с жадностью вобрала в себя его язык, играя с ним, переплетая с собственным языком, осыпая его поцелуями, отвечая на его желание все возрастающим собственным.
Она застонала, выгибая спину. То, что руки оказались обездвижены, мешало ей.
– Я хочу чувствовать тебя, мой сладкий, – прошептала она у его губ.
– Чувствовать что, сладкая?
– Как ты тверд, как готов для меня.