– Теперь я понимаю, – достаточно громко сказала Ванесса. – Понимаю, почему ты рылся в нижнем белье Джулии.
Маргарет закрыла журнал и встала.
– Не обижайся, Ванесса, но мне кажется, что я не должна это слушать. Хотя у Генри такая профессия, что любому поступку можно найти логическое объяснение. – Она провела наманикюренными пальцами по черным завиткам своих волос. – Кофе кто-нибудь хочет? Я уже не могу сидеть, мне надо пройтись.
– Спасибо, нет, – с улыбкой отказалась Ванесса.
Она восхищалась выдержкой Маргарет и сожалела, что они не встретились при других обстоятельствах, когда сын Маргарет не лежал бы на операционном столе, а Ванесса не металась бы, пытаясь разобраться в своих отношениях с Генри.
Генри тоже отказался от кофе. Маргарет поцеловала брата в лоб, по-матерински растрепала ему волосы и нервной походкой покинула приемный покой.
Ванесса посмотрела на Генри, на его взлохмаченные волосы, на красный след от помады. Маргарет сейчас очень тяжело. Хотя, возможно, даже Джеймс Бонд был чьим-то младшим братом.
– Значит, ты занимался Джулией?
Генри пожал плечами.
– Что-то в этом роде.
У Ванессы кольнуло сердце от жалости к Джулии. Бедняга. Теперь понятно, почему она хотела исчезнуть из города. Она не могла довериться даже одному из своих друзей.
– А что именно? – спросила Ванесса.
– Я не могу сказать.
– Да, разумеется. Извини.
Она виновато улыбнулась. Частный детектив. Теперь многое прояснилось. Постоянная настороженность Генри, сдержанность, чрезмерная наблюдательность. Естественная склонность держать мысли и чувства при себе. Неудивительно, что при нем она никогда не могла полностью расслабиться. Когда он смотрел на нее, она чувствовала себя бабочкой, наколотой на булавку.
В его жизни был огромный кусок, который она никогда не сможет понять, оценить или стать частью его. Пронырливый, изворотливый, творящий беззаконие, когда это нужно. Ложь, манипуляции разного рода, возможно, даже насилие. У него, наверное, есть оружие, он наверняка умеет отлично пользоваться им. Генри живет в другом мире, в мире, о котором Ванесса ничего не знает. Какая ему польза от такой женщины, как она?
Понятно, почему он не принял предложенную ею игру с наручниками. То, что для Ванессы было игрой, для него – серьезное дело. Генри крутой парень, которому нередко приходится выполнять опасную работу. А она занималась безопасными предметами искусства. Это все равно что соединить боевика с наивной школьницей.
«Послушай, милый, тебе сегодня удалось освободить какие-нибудь страны от деспотических диктатур? О, великолепно! Пока тебя не было, я сделала две чудесные статуэтки из двух ручных гранат, которые ты хранил в нашем гараже».
Это уже агония.
Все было ужасно, если не считать, как Генри целовал ее сегодня вечером, когда вошел в квартиру. И как он обнял свою сестру, когда они примчались в приемный покой. И какое выражение лица у него было, когда санитары увозили на каталке его племянника в хирургическое отделение, – расстроенное, испуганное и очень человечное.
– А чем занимаешься ты? – Генри наклонился к ней и убрал прядь с ее лба. – Когда не приковываешь мужчин к своей постели.
– О… я помощник директора по маркетингу в музее искусств. Моя работа заключается в том, чтобы сделать наши экспонаты привлекательными для посетителей. Еще я разрабатываю учебно-образовательные программы для школьных групп и тому подобное. – Ванесса едва не рассмеялась, настолько глупым ей показался собственный ответ. – Я… извини меня за наручники. Мне казалось, что это будет очень сексуально.
Генри подвинулся на край стула и снова наклонился к Ванессе. Его глаза, окруженные морщинками от усталости и напряжения, продолжали оставаться пронзительно притягательными.
– Эта идея действительно была сексуальной. Но она не сработала по одной очень простой причине.
Ванесса, приготовившись выслушать упрек в свой адрес, робко спросила:
– И что это за причина?
– Нам обоим хотелось заниматься совсем другим, – сказал Генри низким, соблазнительным голосом. Он нежно коснулся рукой щеки Ванессы, и в ней снова ожила надежда. – Когда мы в следующий раз окажемся в постели, то там будем только ты и я. Никаких игр, никаких посторонних предметов.
– Что за игры? – заинтересовалась Маргарет, вернувшаяся с чашкой кофе в руке.
Генри перестроился на ходу и даже глазом не моргнул.
– Я только что говорил Ванессе, что комод, который я мастерю для Патрика, нуждается в каком-нибудь украшении.
У Ванессы по спине пробежал холодок. Генри переключился с одной темы на другую, даже не задержав дыхания. У него не изменилось ни выражение лица, ни поза, ни тембр голоса. Перешел с секса на мебель так гладко, что она даже не заметила, как это произошло. Нажал кнопку и пожалуйста – совсем другой человек. То же самое произошло, когда она застала его роющимся в ящиках Джулии. Генри спокойно заявил, что ищет сексуальное белье для нее.
– Вот как? – Маргарет поставила чашку на стол и задумчиво посмотрела на брата. – Мне казалось, что ты доволен тем, что у тебя получилось.
– Комод вышел не совсем… детским. Надо сделать его повеселее. Сейчас он слишком… строгий.
– Вот как, – уже с другой интонацией повторила Маргарет и бросила взгляд на Ванессу, затем снова на брата. – Любопытно. Ты уже видела его, Ванесса?
– Я… еще нет, – запинаясь и краснея, пролепетала Ванесса. – Но Генри… гм… рассказывал мне о нем и говорил, что он хочет… в общем… сделать его не таким строгим.
– Ну ладно. – Маргарет недоверчиво усмехнулась. – Похоже, именно ты можешь помочь ему в этом деле.
Генри улыбнулся сестре мальчишеской улыбкой.
– Ты, как всегда, права.
Ванесса, сбитая с толку этим разговором, подумала, что чего-то не поняла и комод, о котором шла речь, имел какое-то важное значение.
Внезапно ей захотелось уйти из приемного покоя, удрать от Генри и вернуться к спокойному, понятному Алану, все поступки которого предсказуемы. Алан настолько честен, что даже после того, как они расстались, не смог начать новый роман, не поставив предварительно в известность Ванессу.
Алан, конечно, немного скучноват, но зато не умеет убивать людей. И Ванесса не могла вспомнить случая, чтобы чувствовала себя в обществе Алана дискомфортно. А уж чтобы смущаться в его присутствии, об этом и речи не могло быть. И, конечно, ей ни разу не приходилось заставать его копающимся в чужом нижнем белье.
Были, были вещи, которые Ванесса ценила в мужчинах. И даже считала их обязательными для сильного пола.
Из отделения в приемный покой вышел молодой красивый врач и сразу направился к ним. Маргарет, Генри и Ванесса вскочили со своих мест и замерли в ожидании.
Врач ободряюще улыбнулся, его глаза блеснули за стеклами очков.
– Операция прошла великолепно. Мы подержим Патрика несколько дней в стационаре, и примерно через недельку вы получите его совершенно здоровым. Он даже забудет о том, что был здесь.
– Слава тебе, Господи! – Плача и смеясь, Маргарет бросилась на грудь брату.
Ванесса выпустила длинную струю воздуха, она даже не заметила, что не дышала все это время. Генри обнимал сестру, и его лицо светилось любовью, радостью и спокойствием. У Ванессы защемило сердце, она перестала улыбаться. Чем дольше она находилась рядом с Генри, тем сильнее хотела его и тем сложнее ей становилось общаться с ним. Ванессе казалось, что с каждой встречей он удалялся от нее все дальше. Это было ненормально. Настоящая любовь зреет медленно, она вырастает из встреч, из общих интересов и ценностей.
Генри взглянул на нее через плечо сестры и улыбнулся. Ванесса подняла большой палец и улыбнулась ему в ответ. Она по-прежнему пребывала в растерянности, и ее не оставляло тяжелое чувство.
Какой бы сексуальной и необыкновенной она ни чувствовала себя в постели с Генри, каким бы страстным и сильным ни было ее увлечением им, он ей не подходил. А она не подходила ему. Пора было забыть о своей мечте и вернуться в реальность, к тому, кем она была и чего хотела от жизни.