Такой свободы Лейла не чувствовала с самого приезда на остров и теперь наслаждалась общением со спокойным живым миром. Рыбы, пугливые маленькие создания, не представляли никакой опасности, поэтому она чуть не вскрикнула, когда кто-то решительно схватил ее за лодыжку. Пытаясь высвободиться, Лейла обернулась и увидела рядом смеющееся лицо Данте. Будь это кто-то другой, он немедленно расплатился бы за неслыханную дерзость. Но какая женщина разозлится на человека с аквамариновыми глазами, ставшими еще прекраснее от моря и неба, отражающихся в них?
— Не хотел пугать тебя, прости, — сказал Данте, притягивая к себе Лейлу. — Я увидел тебя на пляже, такую прекрасную, что у меня не хватило терпения дождаться завтрака.
Он тряхнул головой, и капли попали ему на ресницы. Его бедро под водой коснулось бедра Лейлы, и чувственная дрожь короткой волной прокатилась по всему ее телу.
— Лейла, ты неотвязное наваждение... С первой минуты, как я увидел тебя, я ни о чем другом не думаю.
Лейла не могла больше бороться с собой. Она обвила шею Данте руками.
— Я знаю, — сказала она. — Я чувствую то же самое. Мысли о тебе не давали уснуть мне этой ночью. А когда я окончательно уснула...
Она не закончила фразы, он и так понял, что ей хотелось сказать. Данте, прижав Лейлу к себе плотнее, принялся целовать тело, свободное от купальника. У нее перехватило дыхание. Она почувствовала внутри разрастающуюся пустоту, в которую ей необходимо было затянуть Данте. И если бы Данте пожелал выжечь ее дотла, она бы и пальцем не шевельнула, чтобы спастись. Забыв обо всем на свете, Лейла и Данте отдались воле течения, все теснее смыкая объятия, переплетая ноги. Лейлу захлестнуло небывалое желание, оно подавляло ее волю, тревожа и волнуя.
Неужели это та же самая женщина, которая еще неделю назад не то чтобы позволила мужчине дотрагиваться до своего обнаженного тела, а даже мысли бы не допустила о таком бесстыдстве? Но теперь Лейла получала наслаждение, видя, как возбужден Данте и как не скрывает возбуждения. Его вожделение охватывало ее таким мощным потоком, что она уже готова была отдаться ему прямо здесь и сейчас.
Раньше, чем Лейла смогла воплотить это желание в жизнь, Данте оттолкнулся от нее и отплыл на несколько футов. Глаза его гневно сверкали.
— Черт побери! Лейла, кто-то наблюдает за нами в бинокль.
— О Боже, как это отвратительно, как унизительно! — Кровь прилила к ее лицу.
— Как мерзко! — Он со злостью откинул волосы со лба. — Какого черта этот наглец занялся непотребной слежкой?
Отплыв от него, Лейла продолжала кружить вокруг Данте. Повернувшись лицом к берегу, она спросила:
— Ты не заметил, чья это комната?
— Нет, он быстро спрятался за шторой. Но когда я найду его...
Лейла была уверена, что знает, кто этот загадочный подлец с биноклем. Такие шутки в духе Ньюбери. Конечно, он шпионит за ними из «благородных» побуждений, он ведь «спасает друга» от... как он там говорил... женщины, предлагающей себя на тарелочке...
— Ты его не найдешь, — сказала она Данте. — Если человек прибегает к подобным методам, он уж постарается ничем себя не выдать.
Данте плыл рядом с Лейлой кролем. При всем старании, он не мог скрыть раздражения.
— Если они шпионят за мной, то скоро начнут диктовать, с кем и как мне нужно проводить свободное время. Нет, это выше моего понимания.
Лейла посмотрела на Данте. Такому человеку, подумала она, лучше не переходить дорогу! Она бы могла сказать Данте, что люди вроде Ньюбери никогда не простят женщине успеха и обязательно воспользуются подходящим случаем, чтобы напакостить ей или своему боссу, раз уж тот ей симпатизирует. К тому же Лейла не удосужилась поблагодарить Ньюбери за приглашение на Пойнсиану, и он наверняка ей этого не простил.
Она бы могла рассказать Данте, как его вице-президент вел себя всего за несколько дней до ее отлета по делам фирмы на Юго-Восток. Спустя пару недель после ее зачисления на работу Ньюбери подловил Лейлу в библиотеке. Все сотрудники разошлись по домам, и Ньюбери вел себя чересчур вольно! Она ему ничего не позволила. Но неужели он так злопамятен? Что, если она расскажет об этом Данте?
— Ты делаешь большую ошибку, куколка, — сказал ей тогда Ньюбери. — У меня большая власть, хорошенькой женщине вроде тебя я могу быть полезен, если она выберет... кооперацию, скажем так... К чему эта недружелюбность?