Битва за лот началась, а Изабель, сохранявшая самообладание, посылала воздушные поцелуи и улыбки мужчинам, которые предлагали за нее ставку.
– Одиннадцать тысяч! Двенадцать! Четырнадцать! – Эйва кружила по сцене и отслеживала поднимающиеся и опускающиеся таблички. – У нас есть двадцать тысяч! – толпа ревела. – Слышу двадцать одну тысячу! Кто больше?
Конечная ставка Изабель составила двадцать шесть тысяч, что сулило ей большие деньги. В тот момент это придало мне уверенности.
И вот пришло мое время сиять. Эйва представила меня и сказала пару слов в микрофон. Наступила тишина, но, когда я сделала шаг вперед под свет софита, зрители начали аплодировать.
Эйва продолжила меня презентовать:
– Не только красавица, но и учитель. У нас здесь государственный служащий, дамы и господа!
Эйва постучала пальцем по своему виску, что означало одно из двух: либо умная, либо чокнутая. Возможно, немного того и другого, потому что все засмеялись.
Торги стартовали с двух тысяч долларов, как я и предполагала, но вскоре ставка выросла.
– Три тыся... Пять тысяч! Семь тысяч!
Я едва обращала внимание. И вновь сканировала толпу, пока не увидела его. Теперь Оуэн расположился в третьем ряду. Он смотрел на меня и одновременно пытался следить за претендентами. Сначала ставки исходили со всего зала, заставив Эйву бегать по сцене.
– Десять тысяч! Слышу двенадцать тысяч!
Но торги продолжались, и осталось всего пять претендентов, потом четыре, а затем три.
Наконец Оуэн начал участвовать в торгах.
– Двадцать тысяч!
Но другие мужчины не уступали.
– Двадцать пять! Двадцать шесть!
Претенденты делали ставки то с одной стороны зала, то с другой, а зрители поворачивали свои головы то вправо, то влево, словно смотрели матч по теннису.
– Двадцать восемь!
Мое сердце бешено стучало. Я нашла взглядом Оуэна и пристально смотрела на него, но тот лишь улыбался. Он выжидал нужное время, чтобы сделать свой ход, и я это заметила. Его улыбка была не агрессивной, а скорее самодовольной. И я не могла его винить. Между нами снова чувствовалась игривость. Оуэн дразнил меня.
Сукин сын.
Два других участника тоже ввязались в фарс, повысив ставку всего на пятьсот долларов, чтобы посмотреть на реакцию людей. Происходящее становилось все менее и менее забавным.
– Тридцать две тысячи и пятьсот долларов!
Оуэн снова спокойно поднял свою руку, будто это была игра, в которой легко выиграть.
– Пятьдесят тысяч!
Мужчина постарше продолжал держать табличку в воздухе.
– Я побью любую твою ставку.
Я начала потеть под софитами. Забавная игра превратилась в пытку. Что, если этот старик выиграет? Оуэн, по всей видимости, заметил мои мучения, потому что в следующий раз, когда наши взгляды встретились, он кивнул.
Даже Эйва была не в состоянии вынести происходящее.
– Господа, возможно, вам стоит прекратить торги и уйти домой вместе?
Толпа зааплодировала, но ненадолго. Я увидела Оуэна, направляющегося к сцене.
– Сэр, вы хотите что-то сказать?
Он протянул руку, и Эйва послушно вручила ему микрофон. Оуэн прочистил горло и произнес:
– Двести пятьдесят тысяч! Побьешь эту ставку.
Все в зале, включая меня, сделали резкий вдох. Тишина висела несколько минут, присутсвующие обменивались озадаченными и изумленными взглядами. На минуту я подумала, что ослышалась.
Когда он вернул микрофон, Эйва спросила:
– Сэр, не могли бы вы подтвердить сумму? Пожалуйста. Двести пятьдесят тысяч долларов?
Оуэн уверенно кивнул ей и посмотрел на меня, самодовольно ухмыляясь.
Какое-то время я приходила в себя от шока, а когда вернулась к реальности, то все еще стояла рядом с Эйвой. И была одной из последних девушек на сцене.
– Сэр, вы бы хотели побороться еще?
Старик опустил свою табличку и замотал головой.
– Отлично. Двести пятьдесят тысяч долларов! Продано! – Эйва подняла мою руку в воздух, будто я выиграла турнир по боксу. – Пожалуйста, мисс Мерсер, можете присоединиться к своей паре!
Глава 8
Оуэн
Я хотел, чтобы она стала моей, и мне нужно было ее спасти.
Двести пятьдесят тысяч – ничто. Я получил фотографию прокурора и девчонку.
Я подошел к краю сцены, где смог забрать Сидни, и кивнул в сторону самой затемненной кабинки, потому что знал – окружной прокурор видел трюк, который я сейчас провернул.