— О, Адам, Адам, — запричитала она. — Не сердись на Магду. Мне так плохо. Я знаю, мне уже не выжить…
— Ерунда! — оборвал он жену. Магда сделала шаг навстречу.
— Меня очень тревожит состояние матери, сэр. Он оглядел ее с ног до головы.
— Замолчи! — крикнул он. — Что за наказание?! Все, словно сговорясь, подбивают меня совершать расходы, в которых нет надобности! Зачем ей врач, если еще даже схватки не начались? Дьявольская причуда!
Магда, хоть и страшно боялась этого человека, вдруг испытала сильное желание помочь своей несчастной матери.
— Если миледи умрет, ребенок погибнет тоже, и это будет на вашей совести!
Наступила зловещая тишина. Редко кто-нибудь обращался к хозяину Уайлдмарша в подобном тоне.
Вдруг девушка услышала какой-то невнятный, всхлипывающий крик со стороны кровати и, резко обернувшись, увидела, что мать приняла на постели сидячее положение и схватилась побелевшими от напряжения руками за живот. Магда вместе с Тамми, вбежавшей в открытую дверь, устремилась к матери.
— Господи Милосердный! Она умирает! — запричитала старая экономка.
Похоже, даже сэру Адаму в этой ситуации стало ясно, что на этот раз он зашел слишком далеко. Взяв липкую и холодную от пота руку жены, он рявкнул через плечо Тамми:
— Пошли за доктором Крабтри! Прикажи одному из конюхов седлать коня и скакать в город!
Врач приехал. Магда и Тамми вызвались помогать старому джентльмену и, как могли, облегчали муки бедной женщины.
Роды были тяжелыми. Даже для доктора Крабтри эта работа явилась испытанием.
Для молодой девушки все это казалось настоящим адом. Достаточно ужасное зрелище, для того чтобы убить в душе все романтическое, ибо если это и есть логическое завершение таинства любви, то да поможет Господь всем женщинам, думала Магда.
Она вышла из спальни только для того, чтобы накормить трех братьев молоком и овсянкой и проследить за тем, чтобы они легли спать.
Они мало понимали в происходящем. Мучения матери для них не имели никакого значения.
Освальд, самый младший, и Томас, которому исполнилось десять лет, весело прыгали на большой кровати, которую они занимали вдвоем. Старший брат, названный в честь отца Адамом, поинтересовался:
— Как ты думаешь, Магда, мать испустит дух?
Девушка сурово взглянула на него. Она любила Адама. Он был красивым и голубоглазым, имел ровный характер и не унаследовал от отца патологической жестокости. Но мальчик не имел ни малейшего понятия о том, что значит добро и зло. Адам, как и его братья, не видел в этой жизни ничего хорошего, только грязь и убожество. Отец частенько приводил в дом своих любовниц, и двенадцатилетний мальчик наблюдал, как он развлекается вместе с ними.
Глаза Магды наполнились слезами.
— Как ты можешь говорить так о матери? Никто здесь не жалеет ее, за исключением, может быть, Тамми, — проговорила она.
Мальчишка недовольно посмотрел на сестру и расставил ноги так, что сразу вдруг неприятно напомнил отца.
— Фу! — фыркнул он. — Плакса! Одной женщиной больше, одной меньше! Отец говорит, что мир от этого не пострадает.
— Иди наконец спать, — резко сказала Магда и, втолкнув его в спальню, захлопнула за ним дверь.
Девушка услышала, как он громко рассмеялся, рассказывая братьям о ее слезах.
Дикие волчата, подумала она с печалью.
Ребята уже давно должны были учиться, но отец до этого года наотрез отказывался платить за их образование. С большой неохотой он нанял домашнего учителя, который каждое утро приходил, чтобы научить детей чтению и письму, а также основам латинского, греческого языка.
Незамеченной для отчима, Магда каждый день посещала те уроки, которые учитель, мистер Бэкон, давал его сыновьям. По вечерам она частенько запиралась в своей крошечной комнатке на чердаке и при свете украденной свечи упражнялась в письме и поглощала те книги, которые находила в библиотеке бывшего баронета. Магда преисполнилась гордости за себя, когда услышала похвалу в свой адрес от мистера Бэкона: он сказал, что она усваивает уроки гораздо лучше братьев.
В полночь Джейн Конгрейл родила. На свет появилась слабенькая и нездоровая девочка, которая прожила всего несколько часов.
Магда была уверена, что мать последует в мир иной вслед за своим ребенком, но это оказалось не так. К счастью, леди Конгрейл имела сильное, здоровое сердце, и, несмотря на то, что сама желала себе смерти, состояние ее улучшилось. Как только врач ушел и опасность миновала, сэр Адам тут же перестал строить из себя встревоженного мужа и отца и ушел куда-то в глубину темного холодного дома с подсвечником в руке. Магда слышала шаркающие шаги и крики на тех, кто попадался ему на пути.