Отец вздохнул, будто я была маленьким непослушным ребёнком.
— Не неси бред, вставай и иди есть.
Но я не двигалась с места, оставаясь лежать там, где лежала. А терпение папы на глазах уменьшалось.
— Есть мне придётся насильно засовывать в тебя еду, можешь не сомневаться я сделаю это, — бросил он, развернулся и ушёл.
Не знаю, может ли он на самом деле это сделать. Но узнавать мне точно не хотелось, поэтому я подняла свою попу, переоделась и направилась в столовую.
По середине комнаты стоял стол из темного дерева и такие же стулья, обитые светлой тканью. Дорогие дизайнерские люстры свисали с потолка. Белые стены, кремовые шторы. Барная стойка у стены. Фрукты и цветы на всех поверхностях в комнате. Проём в стене, вел в просторную кухню, где отец и Дана о чём-то говорили.
Папа посмотрел на меня и улыбнувшись направился в мою сторону. Его взгляд так и кричал: «Я рад, что ты сделала правильный выбор».
Отец устроился рядом со мной и через секунду напротив него материализовалась Дана. Девушка улыбнулась мне, заправляя за ухо янтарного цвета прядь, выбившуюся из короткого хвоста.
У неё не должен быть ангельский голос. У неё не должна быть ангельская внешность. У неё не должна быть улыбка, которая озаряет мир. Она должна быть страшной с противным голосом и без зубов. У неё должна быть такая внешность, чтобы люди на улице понимали, что эта женщина разрушила мою жизнь. Люди не должны говорить: "Она так похожа на твою маму". Они должны говорить: "Я не понимаю, что он в ней нашёл".
Каждый раз, когда я вижу её, у меня возникает непреодолимое желание сделать ей больно. К нашему общему счастью сейчас желание не открывать рот сильнее желания.
— Тебе не нравится? — спросила Дана, глядя на тарелку передо мной.
Я даже не сразу обратила внимания на то, что передо мной на столе что-то стоит.
Я бы с удовольствием просто проигнорировала девушку, но папа подтолкнул меня, дав понять, что это ничем хорошим не закончиться.
— Выглядит аппетитно, — промямлила я.
Я покорно взяла вилку в руку и приступила к еде. Ну как приступила, я катала по тарелке кусочки яства, чем бы оно не являлось.
— Есть продукты, которые ты не ешь? — через некоторое время обратилась ко мне Дана, оторвавшись от разговора с моим отцом, за которым я даже не пыталась уследить, — Может ты захочешь что-нибудь приготовить?
Я пожала плечами.
Если быть достаточно честной, я обожала готовить. Сколько я себя помню, я всегда готовила. Мама почти весь день проводила на работе, и у неё не было времени даже на то, что бы поесть, не говоря о том, что бы приготовить что-то для меня. Но в те редкие моменты, когда она готовила, я обожала сидеть рядом и наблюдать или помогать ей, выполняя её многочисленные поручения.
Папа снова посмотрел на меня, улыбнувшись. И как бы я не ненавидела его улыбку в стиле «сейчас я тебя попрошу о том, что тебе определённо не понравится», это было намного лучше, чем тот взгляд, которым он одаривал меня, когда думал, что я этого не вижу. Хуже взгляда «прошу не спорь» только взгляд «мне так жаль тебя». Меня практически передёргивало каждый раз, когда я видела жалость в глазах людей. А на мои глаза вновь и вновь наворачивались слёзы, хотя я думала, что до этого выплакала норму на всю жизнь.
— Твою новую форму должны привести завтра, — сообщил папа, — потом нужно будет сходить по магазинам купить тебе одежду и всё остальное. Я завтра буду на работе, а у Даны выходной, может вы сходите вместе?
Дана работала в издательстве. И намного легче было поверить в то, что она не умеет читать, чем в то, что она прикладывает свою руку к созданию чего-то настолько прекрасного, как книги.
— Конечно, — со слишком большим энтузиазмом согласилась Дана.
— У меня есть одежда, — возразила я, пытаясь отвертеться, — и новая мне не нужна.
Отец с сожалением посмотрел на Дану. Для него она была по настоящему огорченной, а я считала, что она слишком хорошо умеет играть.
— А тетради, ручки? — попробовал папа снова.
Я готова была стонать.
— Можно я схожу одна? — спросила я с надеждой глядя на него.
— Как ты доберёшься до торгового центра? — спросил он, поднимая бровь. — Мой водитель будет занят.
— Я могу подвести тебя, а потом мы разойдёмся, — предложила мне Дана, снова воодушевившись.
Я неохотно кивнула.
Глава 4
Во вторник утром я стояла перед большим зеркалом в своей новой огромной гардеробной, глядя на себя в школьной форме, которая слишком идеально сидела на мне.
Дело в том, что мне было в принципе сложно подобрать одежду. Природа одарила меня довольно широкими бёдрами, большой грудью, узкой талией и ростом вряд ли больше 160. Всё это звучало хорошо до тех пор, пока мне не надо было выбирать одежду. Вся она была мне либо мала в попе, либо большой в талии, либо волочилась по земле в 10 метрах от меня. Я не была худой, но и толстой меня назвать нельзя, особенно сейчас, когда из-за стресса я сбросила несколько килограмм.
При взгляде на эти вещи сразу было видно, что форма сшита на заказ у дорогого портного. Мягкая шерстяная ткань и идеальные швы.
Юбка трапеция в синюю клетку идеально сидела на моей талии, облегала бедра, а потом слегка расширялась к низу.
Я накинула сверху пиджак из точно такой же ткани с вышитым на груди гербом.
У какой нормальной школы вообще есть герб? Мы что в Англии 19 века?
Я быстро стянула с себя форму, повесив её на плечики, потому что через пять минут я должна стоят у входа. Я натянула первое, что попалось и вышла из комнаты.
— Ты готова? — спросила улыбающаяся Дана, когда я оказалась в прихожей. Я едва заметно вздрогнула от испуга, не ожидая, что она придёт сюда раньше меня.
Эта её фирменная улыбка просто выводила меня из себя. И только понимание, что это не совсем нормально, удерживало меня от того, чтобы выйти из себя.
Я кивнула.
— Как тебе форма? — спросила Дана, закрывая за нами дверь.
— Красивая, — сказала я, стоя в ожидании лифта.
Лифт просигналил о своём прибытии, и мы вошли в полностью зеркальное помещение. В последнее время я старалась не смотреть на себя в зеркало, поэтому отпустила глаза в красный ковёр на полу, в котором утопали мои любимые кеды.
Напряжение в лифте можно было резать ножом. Дана не могла найти тему для разговора, а я просто не хотела с ней говорить.
А нам ещё в машине вместе ехать. Хорошая будет поездочка.
***
— Может пообедаем вместе? — спросила Дана, когда припарковалась около торгового центра.
Я пожала плечами, стараясь не показывать своего облегчения от того, что наше совместное времяпровождение закончилось.
— Если что, позвони, я буду недалеко, — сказала девушка.
Я кивнула, хотя прекрасно знала, что не позвоню. Да и сдаётся мне, что она сама на это не особо рассчитывала.
Я вылезла из машины около огромного торгового центра, прихватив свой рюкзак. Вчера папа дал мне кредитку, отказавшись говорить, сколько там денег. Так что сегодня я могла накупить себе гору интересных книг, милых тетрадок, ненужных блокнотов, прикольных, но не удобных ручек. Я просто сходила с ума по канцелярии. Раньше у меня всегда была стопка новых блокнотов дома на всякий случай. Но эта самая стопка пополнялась куда быстрее, чем мои идеи, как использовать блокноты.
***
Мой телефон завибрировал, когда я подходила к выходу из торгового центра, нагруженная грудой пакетов. Мне пришлось остановиться и поставить их на землю, чтобы они сами не повалились из моих рук.
— Да, — ответила я, придерживая телефон плечом.
— Пообедай с Даной, — сказал отец с ходу.
Нет, пожалуйста, только не это.
Я раздражённо вздохнула.
— Она что, уже успела тебе нажаловаться?