Я краем глаза взглянула на Итана. Мы были в дороге два часа, и большую часть этого времени я разговаривала по телефону с мамой, рассказывая ей все о свадьбе Рейган и Брейдена. Я опустила ту часть, где я должна была лететь одна.
— Я скажу ему, — пообещала я ей.
— О, мы с твоим отцом заедем к тебе домой, чтобы убедиться, что там все в порядке. Вероятно, тебе не повредит остаться с нами на ночь. Ты могла бы переехать обратно к нам, пока не найдешь дом, где мы сможем установить систему безопасности.
Я была благодарна ей за заботу, но иногда это было слишком властно.
— Нет, мам. Я справлюсь сама. Мне двадцать три года. Мне не нужно жить со своими родителями.
— Эй, это просто предложение. Я только хочу, чтобы ты была в безопасности. На свете много больных ублюдков. Я знаю это по личному опыту.
И это было правдой. Когда она была примерно в моем возрасте, ее похитил человек по имени Шрам, оператор Темной стороны и заставил делать вещи, которые я могу только представлять. Вот почему она так защищала меня сейчас. Она никогда не рассказывала мне подробно, что с ней случилось, но я знала, что все было безумием. Что я знала, так это то, что ее заставляли сражаться с мужчинами, садистами, которые хотели причинить ей боль всеми мыслимыми способами. Шрам убил бы моего отца, если бы она не сражалась с ними. Мои родители думали, что эта часть их жизни закончилась, но это было не так.
Темная сторона была подпольной боевой ареной, возглавляемой Шрамом до того, как Николай убил его, и финансировалась многими другими, включая мафию, в основном Майкельсонами. Я еще не встречалась с Николаем лично, но я знала, что у него была вендетта против моей семьи и друзей. Он сказал, что придет за всеми нами, и я знала, что и мое время настанет. Он уже приходил за Эммой, Картером, Рейган и Брейденом. Нашим единственным спасением был Сет Майкельсон, старший брат Николая. Он был на нашей стороне, но даже это заставляло меня насторожиться.
— Хорошо, милая, — пробормотала мама. — Я собираюсь отпустить тебя, чтобы мы с твоим отцом могли осмотреть твою квартиру. И если кто-то ошивается там, им лучше подумать дважды.
Я рассмеялась.
— Я думаю, папарацци уже знают, насколько вы с папой страшные.
— И им лучше не забывать об этом. Скоро увидимся. Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. Звонок завершился, и мой телефон почти разрядился, поэтому я отключила его и сунула в сумочку.
— Извини за это, — сказала я Итану. — Я должна была знать, что это будет долгий разговор.
Итан улыбнулся.
— Все в порядке. Что Габби сказала о Рейган и твоем брате? Она была расстроена?
Я пожала плечами.
— И да, и нет. Но меня предупредили, чтобы я не делала того же самого. По-видимому, ваш отец немного расстроен тем, что ему не удалось отвести свою маленькую девочку к алтарю. Мой папа никогда не простит меня, если я так с ним поступлю.
Я и близко не собиралась выходить замуж, так что моему отцу не о чем было беспокоиться. Обратив свое внимание к окну, я наблюдала, как мимо нас проплывали пустынные и горные пейзажи.
— Моя мама хотела, чтобы я поблагодарила тебя за то, что ты везешь меня домой.
Глубокий смешок Итана заставил все внутри меня напрячься.
— Пожалуйста. Жаль, что твое желание не исполнилось. Знаешь, то, где ты не хотела меня видеть, по возвращению домой. Я точно не оставил тебе выбора.
— Мы еще не дома, — сообщила я ему. — Как только ты меня высадишь, я не обязана тебя видеть, если не захочу. Прямо сейчас я застряла. Я не собираюсь сидеть здесь и ныть из-за этого.
— И что, ты пытаешься сказать, что быть рядом со мной не так уж и плохо?
Закатив глаза, я повернулась к нему.
— Ты мой друг, Итан. Мы просто совершили ошибку прошлой ночью, вот и все. Я не хочу, чтобы все было неловко. Я собираюсь вернуться домой на пару месяцев, и у нас не будет другого выбора, кроме как быть рядом друг с другом. Кроме того, приближается Рождество.
— Ты хочешь притвориться, что ничего не произошло?
Он взглянул на меня, но я быстро отвернулась. Я не хотела смотреть ему в глаза.
— Да, — ответила я.
Это не было правдой, но и не было ложью.
Краем глаза я видела, что он все еще смотрит на меня. Но затем он фыркнул и повернул голову обратно к дороге.
— Хорошо, тогда этого никогда не было, — сказал он.
— Хорошо. Рада, что мы все уладили.
Он вздохнул.
— Я тоже.
И это была та неловкость, которой я хотела избежать. Думай, Пейтон. Начни новый разговор.
— Твой бой прошлой ночью был довольно эпичным. Я рада, что смогла быть там и наблюдать, как все вы сражаетесь и побеждаете. Я не понимала, как сильно мне не хватало этого волнения.
Итан ухмыльнулся и посмотрел на меня.
— Мне понравилось, что ты была там. Мы узнали друг друга намного лучше за последнюю неделю.
— Да, так и есть, — согласилась я, игнорируя его акцент на части предложения. — Мы наконец-то на одной волне. Тебе никогда не было интересно разговаривать со мной, когда я была подростком.
Он рассмеялся.
— Это потому, что я на четыре года старше тебя, Пейтон. Ты немного отставала от меня.
— Я? Серьезно? В двенадцать лет я была более зрелой, чем ты в шестнадцать. Не обманывай себя.
Мы оба хихикнули вместе, и это было приятно.
— Да, возможно, ты права, — сдался он. — Ты никогда не была такой раздражающей, как Рейган.
Смеясь, я покачала головой.
— И, говоря о взрослении, как насчет тебя? Тебе двадцать семь, и ты одинок. Обе твои сестры замужем и начинают следующий этап своей жизни. Что ты при этом чувствуешь?
Он пожал плечами.
— Повезло. Я наслаждаюсь своей свободой.
— Да, держу пари, так и есть. Должно быть, приятно приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится. Заниматься сексом с кем хочешь и когда захочешь.
Итан ухмыльнулся мне.
— Это ревность, которую я слышу?
— Конечно, это так. Я бы все отдала, чтобы иметь возможность делать то, что я хочу.
— Нет, нет, не это. Я говорю о части ‘секс с кем хочешь’. Твой голос звучал немного сердито, когда ты это сказала.
— Нет, совсем нет, — ответила я с улыбкой. — Поверь мне. Меня меньше всего волнует, чем ты занимаешься в свободное время.
— Хорошо, детка, давай поменяемся местами. Тебе двадцать три, и ты одинока. Две твои лучшие подруги, которые также являются моими сестрами, счастливы в браке. Какие у тебя впечатления по этому поводу?
Итан взглянул на меня, его голубые глаза искали мои, прежде чем ему пришлось снова сосредоточиться на дороге. Что это заставляет меня чувствовать? Первой эмоцией, которую я почувствовала, было счастье, но было что-то еще, что-то более глубокое. Я никогда не осознавала этого до сих пор. Мне было грустно, я завидовала, и часть меня злилась. Правда была в том, что я не знала, будет ли у меня когда-нибудь то, что было у них.
— Пейтон?
— Извини, — сказала я низким голосом, — мне на самом деле стыдно признаваться в своих настоящих чувствах.
— Что ты имеешь в виду? — Спросил он.