Как последний неродственный мужчина для группы моих соплеменников (каждая женщина из поколения Великой Охоты на Антилопу и старше может спокойно уложить его в постель; все младшие должны ждать нового мужчину или рисковать кровосмешением), его статус единственного доступного самца для размножения быстро становится проблемой. Два восхода солнца назад, когда я проходила мимо его спального места, чтобы начать свое путешествие, я увидела, как Хупта покидает его дом на территории, ее волосы в беспорядке, а на лице растянулась ухмылка. Хупта, как и я, из поколения охоты на буйволов. Правило здорового разведения гласит, что она не должна посещать ни один мужской домик, если его поколение не совпадает с нашим, потому что в противном случае она могла бы переспать со своим собственным отцом.
К счастью, каждая черта Ятанака сильно отражена в его потомстве, и Хупта не похожа на него. При условии, что они не родственники, единственная опасность сейчас — это то, что Ятанак упадет замертво на нее, его сердце остановится от слишком сильного волнения, совсем как у старого Пеллмоха.
Вот как мы теряли большинство наших мужчин.
Из-за того, что рождено их так мало, они заняты до тех пор, пока днем — или ночью — они не падают. Ятанак говорит, что это хороший путь. Но последние несколько сезонов мальчики из нашего племени не успели состариться: их похитили. Они могут дожить до старости и умереть в блаженном возбуждении, но в неправильном племени более вероятно, что они умрут с наручниками, прикрепленными к их лодыжке, и никогда не увидят снаружи палатку для спермы до того дня, когда их мертвое тело не вывезут в яму или погребальный костер.
Мы не хотим, чтобы наших мальчиков постигла такая участь. У нас есть обычай выбирать племя, которое хорошо относится к своим мужчинам, которое позволяет им управлять деревней или лагерем и позволяет каждому мужчине решать, скольких женщинам он хочет обслуживать днем или ночью.
Никакого принудительного разведения. Запрещается запирать и хранить только для продолжения рода.
Молодой мужчина, который оказывается прикованным к столбу в полу палатки для спермы, может не слишком сильно жаловаться на то, что он много трахается, не поначалу, но в какой-то момент он возненавидит свою привязь. Он будет возмущаться своим пленом. А когда с ним становится слишком трудно справиться, женщины, которым он служил рабом, — матери, которые заставили его стать отцом своих многочисленных детей, — забьют его до смерти и заменят его более молодым, более легко управляемым мужчиной.
Я резко качаю головой, стараясь не думать об этом. Йоран, мальчик, рожденный от моей матери, был похищен четвертью месяца назад.
«Я больше не мальчик, Налле. Я мужчина», — рычал бы он, если бы только мог услышать мою мысль.
Мы выглядим по-разному, мы совсем не похожи (мы уверены, что отцы разных племен), но мы были близки.
Этим летом он достиг совершеннолетия. Моего брата собирались продать племени Средних равнин в обмен на одного из их добросовестно воспитанных молодых мужчин. Племя Средних равнин позволяет своим мальчикам быть мальчиками, как и мы. Позволяет им бегать и играть со своими сестрами, и они знают свою мать и своих многочисленных тетушек, и они свободны и счастливы. Когда они становятся мужчинами, единственное, что нужно изменить в их существовании, — это то, как они проводят значительную часть своего времени.
Дрожащая улыбка пытается сиять на моем лице, когда я думаю о частой жалобе Йорана на то, что однажды ему не придется ткать или стирать. Когда он достигнет совершеннолетия, для него больше не будет женской работы. Он просто будет лежать на спине и заставлять женщин делать всю работу.
«За это заявление он часто получал добродушный подзатыльник по своей белокурой голове».
Теперь я боюсь, что он не смеется. Я боюсь, что, где бы он ни был, он, вероятно, привязан и не наслаждается всей работой, происходящей на нем сверху, как он был уверен. Что это не просто «бездельничать и расслабляться», как он шутил.
Потому что его похитило племя Киппик. Жестокие, грабительские когти племени Киппик имеют обыкновение погружаться в молодых людей и оставлять им пустую оболочку, которую они не утруждают себя сжиганием или захоронением. Однажды мы наткнулись на их мужчин. Они оставили их мертвыми на равнинах для падальщиков, этих обиженных отцов своих детей, этих человеческих существ, которые заслуживали полноценной жизни, даже если их целью было просто оплодотворить каждую подходящую женщину, которая посещала их.