Сильным рывком сорвав с кровати покрывало вместе с одеялом, он сбросил их на пол. Затем бережно опустил свою ношу в середину белоснежного ложа, не прерывая поцелуя ни на мгновение.
Одной рукой Даниэль сорвал с себя остатки рубашки, а затем с остервенением стал выпутываться из джинсов. Он стянул их вместе со своими «Би-Ви-Ди»,[25] радуясь, что догадался, пока ждал Джози, избавиться от обуви и носков. В противном случае Даниэль не сомневался, что овладел бы этим соблазнительным созданием, даже не до конца стащив с себя штаны.
Девушка выгнулась ему навстречу, и ощущение жаркого лона, трущегося о вздыбленный член, сдерживаемый лишь преградой из тонкого шелка, исторгло из его горла свирепое рычание дикого зверя.
Если он сейчас же не овладеет Джози, то раздерет в клочья эту прелестную длинную сорочку. Даниэль лихорадочно сминал скользкий шелк. Джози не менее яростно помогала ему в этом. Наконец, сообща им удалось закатать вверх непокорную ткань и, стянув через голову, отбросить ее прочь, словно молчаливое доказательство непорочности.
Джози снова взглянула лицо Даниэлю, перевела взгляд ниже — и у нее перехватило дыхание. С совершенно ошеломленным выражением лица девушка придушенно пискнула:
— Ничего себе!
Глава 7
Даниэль запоздало подумал, что, возможно, не стоило позволять Джози видеть его обнаженным, пока они не подошли к той грани, за которой уже нет пути назад.
— Это всегда такое большое?
Да будь он проклят, если негодница не выглядела явно заинтригованной.
— Только, когда я сильно возбужден.
Джози закатила глаза, и, поджав губы, произнесла:
— Я девственница, а не идиотка. Это мне известно. Я имела в виду, он у тебя всегда такой большой, когда ты возбужден?
— Вообще-то, я никогда не измерял.
— О! — Ее лицо вытянулось. — Значит, ты не знаешь наверняка, насколько он большой?
— А что, это имеет значение?
Как ей вообще удавалось болтать без умолку? Единственное, чего ему сейчас безумно хотелось, — овладеть ей и не отпускать до тех пор, пока они оба полностью не обессилят.
Девушка пристально рассматривала набухшую мужскую плоть невинно распахнутыми зелеными глазами, а затем, облизав пересохшие губы, неуверенно произнесла:
— Никакого. Просто я кое-что читала…
Интересно, что за дрянь она читала, если там всерьез обсуждались размеры мужских гениталий?
— Знаешь, Джози, теория обычно сильно отличается от практики, — проворчал Даниэль слегка волнуясь, что девушка могла счесть его размеры менее впечатляющими, чем те, о которых говорилось в книге.
— Просто ты первый мужчина, с которым я так целовалась.
— Ты что, хочешь сказать, что прежде не целовалась?
— Да нет, просто раньше мне никогда не хотелось, чтобы поцелуй получил продолжение. Я даже и не представляла, насколько приятно, когда мужчина позволяет ощутить вкус его языка.
Колени Даниэля ослабли:
— Ты вела себя так, словно абсолютно не желала этого.
— Ага. Как много возможностей я упустила, потратив впустую уйму времени. К несчастью, в тот раз я подумала, что ты всего лишь желал придать большую правдоподобность нашему маскараду.
— Вовсе нет.
— Теперь я знаю, — сказала Джози, а потом, бросив на него взгляд из-под густых черных ресниц, еще раз облизала язычком влажно поблескивающие губки и спросила: — Может, повторишь? На этот раз только для меня.
Даниэль не мог поверить, что она попросила об этом.
— Ложись.
— Зачем? — спросила Джози, недоуменно хмурясь.
— Я хочу посмотреть на тебя, — ответил Даниэль, а про себя добавил: «И особенно на то, что скрывают твои плотно сведенные бедра».
— А я хочу поцелуй.
— Но сначала ты ляжешь.
— А ты за это меня поцелуешь?
— Да.
Джози послушно улеглась на спину, вся ее фигурка вытянулась в струнку и будто одеревенела, как у спящей монашки. Даниэль не смог сдержаться — губы сами собой расплылись в улыбке. Сейчас Джози воплощала в себе одновременно и невинность, и страсть. Взрывоопасная смесь.
И сегодня ночью, она была для него всем.
Даниэль обхватил руками стройные лодыжки и попытался развести их в стороны, но девушка воспротивилась.
— Я просто посмотрю, — мягко уговаривал он.
Ее дыхание сбилось, а на шее обозначилась быстро пульсирующая голубая венка, но, несмотря на волнение, девушка сказала:
— Хорошо.
Широко распахнутыми глазами Джози наблюдала, как Даниэль, согнув ее ноги в коленях, стал медленно разводить лодыжки в стороны до тех пор, пока его голодному взгляду не предстали набухшие темно-розовые складки женского лона.
Отпустив лодыжки, Даниэль протянул руку и взъерошил мягкие вьющиеся кудряшки на ее лобке.
— Чудесно.
По цвету мягкие завитки были точь-в-точь как шевелюра Джози, с тем же красноватым оттенком. Даниэль удостоверился, что прекрасному цвету волос девушка обязана природе, а не флакону с краской. Нет, только не его Джози.
— Мм … спасибо?
Нитро рассмеялся, чего раньше в спальне никогда не делал:
— Всегда пожалуйста.
Окунув самый кончик пальца в жар ее невинного желания, Даниэль ощутил, как кровь мощной волной прилила к члену, отзываясь на шелковистую влажность. Она уже готова. Никогда еще Даниэль не дотрагивался до чего-то столь нежного.
Джози застонала и приподняла бедра:
— Коснись меня еще глубже, Даниэль.
Ему нравилось, когда Джози произносила его имя. Это звучало очень интимно. Она была первым человеком за многие годы, называвшим его по имени.
— Я прикоснусь к глубинам твоей души, прежде чем закончится эта ночь, сокровище мое, — пообещал Даниэль, погружая палец чуть глубже.
Тугая плоть сомкнулась вокруг. И хотя она уже стала влажно-скользкой и набухшей от охватившего девушку возбуждения, вход был еще слишком узким, поскольку она никогда раньше не занималась любовью. Аккуратное проникновение потребует огромных усилий, но Даниэль не хотел причинять ей боль. Мужчина никогда не должен причинять женщине боль.
Даниэль стал медленно и осторожно растягивать стенки узкого лона, надавливая и отступая, в попытке подготовить ее для себя.
Джози издала чувственный стон и еще глубже насадилась на его палец:
— Мне это так нравится, Даниэль.
От усилий, которые он прилагал, чтобы в решающий момент не утратить самоконтроль, мелкие бисеринки пота покрыли его лоб:
— Мне тоже.
Даниэль медленно, по чуть-чуть, продвигался вперед, пока не ощутил тонкий барьер, и замер. Но не отступил.
Девушка вздрогнула, стройное тело напряглось. Прикусив губу, она спросила:
— Будет больно?
— Совсем немного, но если сейчас ничего не сделать, потом будет больнее. Ты ведь этого не хочешь?
— Нет, если в моих силах что-то изменить.
И она закрыла глаза. Это особенное выражение лица было ему слишком хорошо знакомо… так выглядит солдат, внутренне готовящийся мужественно вынести неизбежную боль.
— Может, тебе просто сделать это?
— Нет, все произойдет по-другому, милая.
Она кивнула, но по-прежнему оставалась очень напряженной.
— Расслабься, Джозетта. Я не собираюсь грубо лишать тебя девственности.
Снова откинувшись на постель, девушка в течение нескольких секунд пристально изучала лицо Даниэля широко распахнутыми зелеными глазами, а потом спросила:
— А ты собираешься сделать это только пальцами?
— Да.
— Мне как-то не верится. Я имею в виду, что много лет применяла тампоны, и до сих пор осталась девственницей.
— Малыш, но ни один тампон не сравнится по длине и твердости с моими пальцами, — возразил Даниэль, очень медленно выходя из ее лона. Затем снова ввел палец внутрь, ощутив, как женское тело постепенно уступает, растягивается, приспосабливаясь к вторжению. А Даниэля постепенно начало охватывать отчаяние.
Он нисколько не сомневался, что, в конечном итоге, овладеет Джози, но боялся, что заработает сердечный приступ, прежде чем это, наконец, случится. Поскольку, если все делать правильно, на это должна была уйти куча времени.