Но она только улыбается мне. Ума не приложу, что тут происходит.
У братьев Логана тоже в руках бумаги с числами, каждый протягивает мне свою пачку. Эмили и Фрайди рассортировывают их и откладывают ещё одну записку, число на которой ещё ближе, чем на записке Логана. Слава богу. Эмили убьёт меня, если я поцелую её бойфренда. Да и я сама не смогла бы этого сделать. Просто не смогла бы.
Ну а пока главным претендентом на поцелуй является Мэт, брат Логана, но я не могу сказать ему об этом.
Фрайди и Эмили продолжают принимать деньги, а я разговариваю с мужчинами, которые останавливаются, чтобы купить билеты. Когда час подходит к концу, мой пульс скачет, как сумасшедший, меня бросает в пот. Логан протягивает мне бумажный платочек и показывает на мою бровь. Я промакиваю лицо.
В начале следующего часа звенит звонок, и ведущий вызывает меня на сцену.
— А сейчас мы огласим результаты конкурса с поцелуем, — объявляет он, а затем смотрит на Фрайди, которая держит в руках выигрышный билет. — У нас есть победитель?
Она кивает и идёт к сцене. Поднявшись, Фрайди кланяется, когда ей свистят и аплодируют. Своей красотой она чем-то напоминает Кэти Перри, особенно в этом винтажном платье и с причёской в ретро-стиле, вот только всё её тело покрывают татуировки. Фрайди отдаёт билет ведущему.
— И победитель… — пропевает ведущий и, удерживая зрителей в напряжении, тянет время, медленно разворачивая записку. Моё сердце стучит так громко, что я едва слышу его слова. Что, уже поздно отказаться от участия? Чёрт. Я не хочу этого делать. — Победитель — тот, кто написал число двести сорок восемь!
Зрители молча переглядываются. Но вот я слышу нерешительные аплодисменты, и кто-то поднимается по лестнице на сцену. Сначала я вижу бейсбольную кепку, и очень надеюсь, что это кепка Шона. Но ведь Шон не покупал билеты. Ни единого билетика.
И вот уже карие глаза встречаются с моими — его глаза. И это его кепка, и его татуировки. И это его широкие плечи. И это его длинные ноги размашистыми шагами поглощают расстояние между нами.
Шон переворачивает кепку козырьком назад и смотрит на меня сверху вниз. Он останавливается в паре сантиметров от меня.
— Поздравляю, — пищу я. — Но ты не покупал билеты. Как…?
— Я купил сто сорок два билета, глупая, — говорит он.
Моё сердце делает сальто.
— Да?
А ведь ему нужно было купить только один — я написала правильное количество на стикере, который отдала ему.
Он кивает и берёт моё лицо в свои ладони. Его большие пальцы выводят круги на моих щеках, а остальные запутываются в мои волосы на висках.
— Ты не прочитал ту записку, что я тебе дала… — Моё сердце колотится как сумасшедшее.
— Какую записку? — спрашивает он. Его улыбка нежная и манящая, и мне хочется в нём утонуть.
— Ту, что ты сунул в карман.
Шон хмурит брови.
— Неважно, — чуть дыша отвечаю я.
Он потратил сто сорок два доллара на поцелуй, который и так принадлежал ему. Невозможно любить его ещё больше.
Шон смотрит мне в глаза, не шевелясь. Он же поцелует меня, да?
— Что собираешься делать?
— Поцеловать свою девушку, — отвечает он, улыбаясь мне.
У меня перехватывает дыхание.
— Но сначала тебе придётся сказать «да». — Он не выпускает меня, а крепко удерживает на месте, заставляя смотреть ему в глаза. — Потому что этот поцелуй не будет разовым.
Я едва могу соображать, а он хочет, чтобы я принимала какие-то обязательства?
— Не будет, — выдыхаю я.
— Ты обещаешь? — Его глаза вглядываются в мои, словно он пытается отыскать там тайны вселенной.
— Клянусь твоей жизнью, — отвечаю я.
Он усмехается.
— Моей жизнью?
Я киваю.
Шон хмурится.
— Разве ты не должна поклясться своей жизнью?
— Моя жизнь ничего не значит, если в ней нет тебя.
Его ладони, обхватывающие моё лицо, начинают дрожать, он закрывает глаза и делает глубокий вдох.
Братья Логана начинают скандировать: «Поцелуй, поцелуй, поцелуй...», и вскоре им вторит вся толпа.
— Тебе лучше поцеловать меня, — говорю я, — или они сойдут с ума.
По моей щеке катится слеза, и Шон, глядя на меня полным нежности и тепла взглядом, стирает её подушечкой своего большого пальца.
Он открывает глаза и наклоняется ближе. Я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы достать до него, потому что не в силах ждать даже секунду. Шон останавливается в миллиметре от меня, как тогда, в моей комнате. Он ждёт.
— Ты должна сама сократить дистанцию, — говорит он мне, предоставляя право выбора.
Я падаю в его объятия и прижимаю свои губы к его губам. Шон замирает. Но потом начинает меня целовать. И даже фейерверки ярмарки штата не сравнятся с теми, что сейчас вспыхивают в моей голове. У него нежные, но требовательные губы. Мягкие, но настойчивые. Ласковые, но твёрдые. Склонив голову, он проводит языком по моим губам. Я открываю их для него, из меня вырывается непроизвольный стон. Наши языки сталкиваются, и от его бархатистого прикосновения у меня начинают дрожать коленки. Я переплетаю свой язык с его, и это так правильно — быть с ним. Боже, этот парень умеет целоваться. Он завладевает всеми моими мыслями, вбирая меня в себя и отказываясь отпускать. А я и не хочу, чтобы он меня отпускал. Я хочу лишь целоваться с ним, вечно, не прерываясь даже на то, чтобы сделать глоток воздуха.