Они бросили жребий, кто когда будет караулить. Такку досталась середина ночи. Пока все устраивались на ночлег, Патрел объявил:
— Это наша последняя стоянка под открытым небом. Завтра мы будем ночевать на сеновале Арло Хагса. Я останавливался там, когда ехал за вами. Его ферма недалеко отсюда, милях в двадцати пяти к северу, не больше. Арло сказал, что будет нам очень рад, а его жена Вилла обещала накормить нас горячим ужином. — В ответ на эти слова раздалось только сонное бурчание. А Хоб, которому выпало дежурить первым, радостно улыбнулся, подкинул в костер несколько поленьев и пошел в обход.
В полночь Даннер растолкал Такка.
— Вставай, Такк, твоя очередь, — сказал он.
Такк поднялся, подбросил в огонь веток, принес еще дров, чтобы на всякий случай были под рукой. А Даннер все еще сидел у костра и не отрываясь смотрел на пламя.
— Ляг, поспи, — сказал Такк. — Может, перестанешь брюзжать по любому поводу, когда отдохнешь как следует.
— Что ты имеешь в виду? — вспыхнул Даннер, раздраженно глядя на Такка.
— Ты весь день ворчал, как старый дед, — ответил Такк, расстраиваясь из-за того, что они стали разговаривать в таком тоне.
— Знаешь, — сказал Даннер, — моя позиция проста: я как зеркало отражаю только то, что делается вокруг.
Некоторое время они сидели молча, слушая, как потрескивают поленья.
— Ладно, Даннер, — примирительно ответил Такк, — можешь считать себя кем угодно, хочешь окном, хочешь зеркалом, но учти, что только окно пропускает свет. — Такк встал и пошел вокруг лагеря, а Даннер, глубоко задумавшись, начал раскладывать свой спальный мешок.
После очередного обхода юный баккан сел на бревно и при свете костра стал записывать в новом дневнике события прошедшего дня. Он набросал несколько предложений, встал, походил и вновь принялся писать. Так он коротал время, пока луна, изредка выглядывавшая из-за облаков, двигалась к востоку. Он решил вести дневник те несколько месяцев, которые проведет вдали от дома.
На следующее утро на рассвете пошел снег. Варорцы позавтракали хлебом с вяленым мясом, задали корму пони и тронулись в путь. Дул западный ветер, снежные хлопья падали наискось, заметая дорогу. Всадники ехали, плотно завернувшись в плащи и низко надвинув капюшоны. Их путешествие мало чем отличалось от вчерашнего, только теперь вокруг была открытая местность, а лес Дингл остался далеко позади. Продвигаться вперед становилось все труднее и труднее из-за глубокого снега. Но, несмотря на пургу, они уже к полудню выехали на дорогу, которая вела прямо к Мельничному броду.
— Надеюсь, сегодня мы будем ночевать на сеновале и поедим горяченького, — сказал Тарпи Патрелу, пока они, давая отдохнуть пони, шли по снегу, которого теперь было уже по колено.
— Ха! Я тоже! — ответил Патрел. — Думаю, что Вилла не обидится, если мы немного задержимся, и оставит наш ужин на очаге. Вряд ли нам удастся добраться туда засветло.
— Проклятая пурга! — выругался Даннер, и дальше они шли молча.
* * *
Вскоре выяснилось, что Патрел говорил правду. Уже через три часа они подъехали к ферме Арло. Поднялся ветер, который пронзительно выл и стонал, раскачивая верхушки деревьев. Пятеро варорцев, подгоняемые порывами ветра, свернули на аллею, которая вела к каменному дому.
— Постойте! — скомандовал, насторожившись, Патрел. — Тут что-то не так!
— Что случилось? — спросил Хоб.
— В доме не горит свет, — Патрел потянулся за луком. — Приготовьте оружие!
— Зачем это? — недоверчиво спросил Даннер. Но, увидев, что Патрел не шутит, пожал плечами и достал свой лук.
— Может, они просто легли спать, — предположил Тарпи, но тоже приготовил лук.
— Нет, свет все равно должен был гореть. Они ждали нас, — ответил Патрел. — Будьте осторожны. Идите за мной.
Они спешились и пошли к темному дому. В стороне, около амбара, промелькнула большая черная тень. Теперь сквозь шум ветра до них донесся зловещий вой. Они подошли ближе и увидели, что окна в доме распахнуты и занавески развеваются на ветру. Сердце Такка учащенно забилось, стало трудно дышать. Он почувствовал, как дрожат руки. Ему потребовалось все его мужество, чтобы не убежать, а шаг за шагом идти вперед. Такк с Даннером шли справа от Патрела, а Тарпи и Хоб — слева. Когда Патрел поднялся на крыльцо, дверь со скрипом распахнулась.
Такк остолбенел от страха. Только спустя несколько секунд он осознал, что целится в черный дверной проем. Тетива была натянута до предела, а правой щекой он прижался к готовой вырваться на свободу стреле. Даже под угрозой смертной казни он не смог бы вспомнить, как натягивал лук. Но из двери никто не вышел. Она со скрипом захлопнулась, потом вновь распахнулась.