– Осторожно, сзади! – в ужасе вскрикнул Кристофер, и Джеймс прижался к стене. Два оборотня, сцепившихся в пьяной драке, едва не сбили его с ног. Томас поднял бокал над головой, чтобы не разлить пиво – со всех сторон их пинали, толкали и задевали разбушевавшиеся посетители.
Джеймс был не вполне уверен в том, что таверна «Дьявол» является подходящим местом для прощальной холостяцкой вечеринки, поскольку он и без того проводил здесь больше времени, чем дома. Но Мэтью проявил необыкновенную настойчивость в этом вопросе и намекнул, что подготовил для жениха нечто особенное.
Джеймс оглядел зал, до отказа забитый буйными жителями Нижнего Мира, и вздохнул про себя.
– Я полагал, что вечер пройдет в более спокойной обстановке.
Когда они приехали, посетители вели себя относительно мирно. Был обычный, довольно оживленный вечер. Гоблины, оборотни и домовые выпивали, болтали и в целом занимались своими делами; никто даже не взглянул в сторону Сумеречных охотников. Джеймс уже собрался незаметно проскользнуть наверх, в занимаемые «Веселыми Разбойниками» частные комнаты, где можно было расслабиться в знакомой обстановке в компании приятелей. Однако Мэтью, войдя в зал, сразу же забрался на стул, постучал стило о металлический подсвечник, чтобы привлечь всеобщее внимание, и выкрикнул:
– Друзья! Сегодня мой парабатай Джеймс Джеремия Джозафат Эрондейл прощается с холостяцкой жизнью!
Все восторженно завыли и заухали.
Джеймс помахал рукой в знак благодарности, надеясь на то, что этим все и закончится, но оказалось, так просто ему не отделаться. Самые разнообразные существа Нижнего Мира подходили к нему, чтобы пожать руку, похлопать по спине и пожелать счастья. К собственному изумлению, Джеймс обнаружил, что знает почти всех присутствующих – точнее, знал их с тех пор, как был мальчишкой. Они видели, как он взрослеет и становится мужчиной.
Здесь была Ниша, «самая старая вампирша из самой старой части этого старого города», как она всегда себя называла. Здесь были два Сида, оборотни, которые вечно спорили о том, кому из них называться «Сидом», а кому – «Сидни». Жениха подошла поздравить и кучка странных хобгоблинов. Они болтали исключительно между собой, никогда не разговаривали с посторонними, но периодически – по-видимому наугад – посылали выпивку другим посетителям. Хобгоблины окружили Джеймса и потребовали, чтобы он допил виски, которое кто-то сунул ему в руку, потому что собирались его угостить.
Джеймс был искренне тронут, но тут же, естественно, вспомнил о том, что брак его будет фиктивным, и его охватило странное, неприятное чувство. «Мы разведемся через год, – подумал он. – Если бы они это знали, то так бы не радовались».
После своей короткой речи Мэтью скрылся на втором этаже и бросил друга на растерзание буйным гостям, которые, получив новый повод для выпивки, пошли вразнос. И, разумеется, дело кончилось тем, что Сид набросился с кулаками на другого Сида, а стены и пол таверны содрогнулись от оглушительного улюлюканья гостей.
Томас недовольно нахмурился, но, воспользовавшись преимуществами высокого роста и могучего телосложения, растолкал пьяных и помог друзьям укрыться в более укромном углу зала.
– Веселее, Томас, – пробормотал Кристофер. Его каштановые волосы растрепались, очки он поднял на лоб. – Специальное представление Мэтью должно начаться… – Он бросил в сторону лестницы взгляд, полный надежды. – С минуты на минуту.
– Когда Мэтью планирует что-то «специальное», обычно получается нечто ужасно восхитительное или восхитительно ужасное, – заметил Джеймс. – Кто-нибудь хочет заключить пари насчет того, что произойдет сегодня?
Кристофер улыбнулся уголком губ.
– Нечто необыкновенно прекрасное, если верить Мэтью.
– Это может быть что угодно, – пробормотал Джеймс, наблюдая за дракой. Барменша Полли бесстрашно пыталась разнять Сидов, в то время как водяной Пиклз принимал ставки на победителя.
Томас расцепил руки, скрещенные на груди, и сказал:
– Это русалка.
– Это… что? – изумился Джеймс.
– Русалка, – повторил Томас. – Она исполнит нам нечто вроде… похотливого русалочьего танца.
– Какая-то его подруга из числа дам полусвета, – вставил Кристофер, который, судя по его тону, весьма гордился знанием слова «полусвет». Естественно, круг общения Мэтью, включавший поэтов и куртизанок, был чужд Кристоферу с его тинктурами и пробирками и совершенно не знаком Томасу, который проводил время или за книгами, или в бесконечных тренировках. Тем не менее оба с радостным предвкушением ждали «похотливых танцев».