– Тебя сейчас не остановит даже табун диких лошадей, верно? – буркнул Джеймс и мысленно взмолился: «Пожалуйста, только не это. Меньше всего мне нужно, чтобы после нашего развода он упрекал себя в том, что дал мне плохой совет».
– Зависит от обстоятельств, – заметил Уилл. – В твоем распоряжении имеется табун диких лошадей?
Джеймс заставил себя улыбнуться.
– Сейчас нет.
– Тогда тебе все-таки придется выслушать совет, – удовлетворенно произнес Уилл. – Итак: всегда доверяй Корделии свои мысли и чувства. – Он пристально посмотрел сыну в глаза. – Возможно, ты будешь бояться того, что может случиться после откровенного разговора. Возможно, тебе захочется что-то скрыть из страха причинить жене боль или вред. Но тайны и недомолвки разрушают отношения между людьми, Джейми. Ложь разрушает все – любовь, дружбу; и в конце концов ты оказываешься в горьком, безнадежном одиночестве, один на один со своими тайнами.
Тесса осторожно прикоснулась к руке Уилла, давая ему понять, что разговор свернул не в ту сторону. Джеймс молча кивнул; настроение было безнадежно испорчено. Тайны. Ложь. Он лгал родителям, лгал всем насчет своих чувств. Что скажет Уилл через год, когда они с Корделией объявят о расставании? Как объяснит это отцу и матери? Воображение нарисовало душераздирающую картину: вот отец с искаженным от боли и стыда лицом перечеркивает его брачные руны…
Уилл хотел добавить что-то еще, но в эту минуту с улицы донесся стук колес и хруст снега: карета проехала по двору. Хлопнула дверца, послышались возбужденные голоса. Первые гости прибыли.
Все трое поднялись, и Уилл, шагнув к Джеймсу, погладил его по голове.
– Может быть, хочешь на минутку остаться один? Ты бледен как смерть. Но ты же знаешь, что перед таким важным событием жених и невеста всегда волнуются, это естественно.
«Ради Корделии я должен взять себя в руки», – подумал Джеймс. Как ни странно, мысль о Маргаритке придала ему сил: иногда он забывал, что его женой будет именно Маргаритка, у которой такой знакомый, заразительный смех, ласковые руки, милая улыбка и которая обладает удивительной силой. Ему не нужно жениться на незнакомой, чужой девушке. Если бы не горькие, неотвязные мысли о неизбежном разочаровании родителей, Джеймс был бы даже доволен судьбой.
– Нет, в этом нет нужды, – ответил он. – Я просто очень рад, вот и все.
Родители с облегчением улыбнулись. Все трое спустились в празднично убранный холл. Уилл открыл двери, в вихре снежинок появились гости, и Джеймс, выходя им навстречу, внезапно вспомнил, что так и не снял браслет Грейс. Было уже поздно возвращаться в комнату и пытаться открыть злополучный замок. Корделия поймет, подумал он.
Джеймсу казалось, что сегодня в Институте собрались все Сумеречные охотники Лондона и половина населения остальных крупных городов. Он обменивался любезностями с гостями, когда в противоположном конце зала появилась Люси.
Джеймс извинился, оставил гостей и поспешил к сестре. Они находились в помещении, которое Тесса называла Длинным Залом – это была прямоугольная комната, отделявшая вестибюль Института от храма. Двойные двери, ведущие в храм, были распахнуты, и Джеймс с изумлением заметил, что помещение совершенно преобразилось. Потолочные балки были увиты гирляндами из хризантем и пшеничных колосьев, подвязанных золотыми лентами; центральный проход между скамьями был усыпан золотыми лепестками экзотических цветов. Торцы скамей украшали венки из лилий с желтыми сердцевинами, веселой оранжевой календулы и желтых нарциссов – Джеймс знал, что нарцисс – национальный символ Уэльса. С потолка свисали полотнища ярко-желтого бархата, расшитые узорами в виде птиц и крепостных башен, эмблем семей Эрондейлов и Карстерсов. По обе стороны алтаря возвышались огромные хрустальные вазы с пышными букетами желтых цветов. «Совсем скоро ты будешь стоять перед этим алтарем», – прошептал Джеймсу внутренний голос. Все поверхности, все ниши были уставлены зажженными свечами.
Он знал, что организацией свадьбы занимались его мать и Сона; да, сегодня они превзошли самих себя.
– Где ты пропадала? – прошептал Джеймс, догоняя сестру. На ней было шелковое платье персикового цвета с чехлом из шифона и золотыми шелковыми бантами на рукавах. На груди сверкал золотой медальон, с которым она в последнее время не расставалась. Джеймс как-то спросил у Люси, откуда у нее эта вещица, но сестра рассмеялась, сказала, что он говорит глупости и медальон она носит уже давно. Действительно, он вспомнил, как она прижимала золотой кружочек к его губам в ту ночь, когда он едва не умер на Хайгейтском кладбище. Позже Люси уверяла его, что эта штука приносит удачу.