Тем не менее, победа моих противников не была долговременной, так как короткое время спустя секретарь университета повесил следующее объявление: «Сообщаем всем, что ректорат принял решение считать университет закрытым до среды, и в этот день он откроется после богослужения». Это был большой успех, наполнивший нас самой глубокой радостью.
Два дня спустя, ранним утром в среду, весь город принимал участие в богослужении открытия в переполненном актовом зале. Все поздравляли меня. Профессор А. К. Куза произнес незабываемые слова. С того времени во мне укоренилась живая уверенность, которая никогда больше не покинет меня: тот, кто борется за свой народ и за своего Бога, даже если он будет совсем один, никогда не будет побежден.
В общественности Ясс эта борьба нашла живой отклик. Наши противники осознали, что большевизм не может продвигаться вперед без серьезных конфликтов, даже в том случае, когда почти все университетские профессора, пресса, еврейство и большинство рабочего класса дрались на его стороне, в то время как на другой стороне боролась только горсть молодых людей, которые не могли противопоставить этой силе ничего, кроме их бесконечно великой веры в будущее народа. Эти молодые люди воплощали сопротивление воли, которое стояло так же крепко, как скала в земле. Наши противники боялись не нас, а нашей решимости. Другие, христианские и румынские Яссы, воодушевляли нас и доброжелательно следили за нашими действиями.
Университетский год 1920/1921
Год, начавшийся при описанных выше обстоятельствах, был беспрерывной цепью борьбы и столкновений. Мы, боевые студенты, объединились в студенческий союз «Штефан Великий», председателем которого был выбран я. Отсюда мы атаковали наших противников и добивались одной победы за другой.
В самом университете собрания стали невозможны. Большинство студентов были настроены коммунистически или хотя бы симпатизировали коммунистам. Они все же не продвинулись вперед, так как наша группа, насчитывавшая едва ли сорок человек, всегда была на месте. Мы всегда атаковали и не терпели распространения коммунистических идей и махинаций.
Всеобщая забастовка, которую коммунисты пытались организовать в связи с арестом коммунистического студента Шпиглера в Ясском университете, провалилась через два дня. Наша группа заняла столовую и мешала забастовщикам войти в столовую по принципу: «Кто не работает, тот не ест». Усилия ректора и профессоров, чтобы мы дали, все-таки, этим студентам возможность поесть, остались безуспешными.
Наша группа вступила в борьбу также с еврейско-коммунистической прессой. Конечно, мы сами не владели прессой, чтобы вести эту борьбу на пути печатного слова. После нескольких наглых статей о короле, армии и церкви наше терпение лопнуло. Мы проникли в помещения редакций и типографии газет «Lumea» и «Opinia» и сломали печатные машины, выплевывающие яд и мерзость.
Разумеется, мы вызывали беспорядки. Но эти беспорядки должны были предотвратить другие, гораздо более опасные и никогда больше не исправимые беспорядки, которые подготавливались наемниками коммунистической революции в этой стране.
Все это должно было сделать меня предметом их мести. Еврейская пресса набросилась на нас. Острый ответ на это был необходим.
Однажды мы встретили на улице редакторов «Opinia». После того, как я потребовал от них удовлетворения за их оскорбления, мы вступили в жестокий спор и, наконец, в рукопашный бой. Моих противников хорошенько поколотили до синяков.
На следующий день все газеты Ясс накинулись на меня: «Opinia», «Lumea» и «Miscarea».
Навсегда исключен из Ясского университета
Эта история стала широко известна. Сенат университета вмешался и, не выслушав меня, исключил навсегда из Ясского университета. Наконец, университет и город Яссы должны были избавиться от надоедливого нарушителя спокойствия, который уже два года мешал еврейско-коммунистическому «миру» и возражал против всех революционных попыток, которые хотели устранить короля, испепелить церкви, расстрелять офицеров и убить сотни тысяч румын.
«Элементами порядка и легальности» для сената университета были коммунисты. Я же, напротив, был возмутителем спокойствия и помехой этому порядку.
Деканат юридического факультета
Их планы, тем не менее, потерпели крах. Дошло до невиданного в истории нашего университета события: Юридический факультет был возмущен решением сената, и с профессорами Кузой, деканом, Кантакузино и Александреску во главе выступил против него. Но все попытки факультета смягчить ярость сената оставались, однако, безуспешными. Сенат упрямо придерживался установленного им наказания.