Мы уже видели, что для Кодряну речь шла не только о распространении его философии среди как можно большего количества учеников и приверженцев, но о сотворении, согласно его идее, веместе с «Железной Гвардией» «школы, армии» нации для создания более высокого порядка, потому он ритуализировал и целенаправленно символизировал жизнь легионеров, основные черты которой он изложил в «Руководстве для гнезд» (1933) и которую он оформил как «господство ритуала». О принципиально требующейся от легионера и руководителя легиона позиции, об их стремлении в совместной борьбе с товарищами представлять и достигать цели легиона, говорится: «Предводитель легионеров – это сверхчеловек. Он победоносен в любой ситуации, как бы трудна она ни была. Он должен побеждать. Если он падает, то он поднимется и, тем не менее, победит», и «Вы [легионеры] вместе вступите на путь, даже если он может быть неверным путем. Самый плохой путь – это как раз расхождение. Если отряд легионеров попадет в ад и он, тем не менее, будет единым, то он поборет весь ад и возвратится с победой». («Руководство для гнезд», 2006, стр.44).
Легионеры носили одинаковую простую зеленую рубашку, перевязанную военным ремнем или портупеей, ордена и знаки различия не были предусмотрены, кроме очень редких исключений. Кодряну видел в этой рубашке большое значение, выходящее за рамки единства, к которому он стремился. Это было видимым выражением духовной позиции.
Решетчатый крест как знак «Железной Гвардии», символизировал жертвы, которые многие легионеры принесли в тюрьмах и были готовы приносить их всю жизнь. Тем, кто погиб как мученик, отдавали дань уважения в форме публичного ритуала «Prezent!». В нем при каждом сборе «Железной Гвардии» провозглашались имена павших, и на них отвечали громким «Здесь!». Этим пояснялось, что погибшие не были мертвы окончательно, а в своем потустороннем духовном существовании оставались в рядах «Железной Гвардии» и честно участвовали в ней: Они в другом мире были готовы к вечной службе или борьбе.
Кодряну рассматривал человеческую кровь не как материю, а как святой флюид, как духовную ценность. Только так следует понимать различные ритуалы, которые сегодня могут выглядеть странными для многих, но они образовывали очень существенную и естественную часть совместной практики в «Железной Гвардии»: «Своей собственной кровью они [легионеры] писали свою клятву» (…) «Члены команды смерти [echipa mortii] в свою очередь каждый давали немного собственной крови в стакан, из которого потом все пили то, что объединяло их друг с другом в жизни и смерти». [Stanley Payne: Geschichte des Faschismus. London 1995. Neudruck: München 2005, стр. 349]. Тот, кто осуждает эти ритуалы как «культ смерти» и как нечто «болезненное» [там же, стр. 344], тот слишком некритически воспринимает точку зрения модерна. Как выглядит это с такой точки зрения? Смерть изгнана из общественной жизни в отграниченные сферы, вера в земной мир лишила человека духа, опустила его на уровень животного. Человек модерна больше не производит героев, которые готовы умирать за идеи; он сам как часть общества стал чуждым общности и не может, таким образом, взять на себя какие-либо обязательства по ту сторону соображений пользы, и уж тем более те из них, которые выходят за рамки смерти и показывают человеку существование другого, потустороннего мира.
Вернемся к «Мифу Кодряну»: Благодаря его мощной притягательной силе лидеру «Железной Гвардии» удалось оставаться абсолютно неоспоримым, бесспорным вождем, в отличие от многих руководителей других движений, в «Железной Гвардии» не было оппозиции, которая ставила бы под сомнение авторитет Капитана. Это, естественно, нужно приписывать как раз превосходящей все энергии и самоотверженности этого человека. Однако, кажется, что помимо этого от Кодряну исходило еще что-то другое, что трудно точно описать словами, что-то магическое, что развивало его воздействие в пользу «Железной Гвардии» и привлекало, прежде всего, молодых людей, к которым не умели обратиться политики. Юлиус Эвола, который много путешествовал и сталкивался со многими могущественными людьми, был глубоко поражен Кодряну: «Корнелиу Кодряну поражал одним своим видом. Высокий и хорошо сложенный, он воплощал тип арийской римской расы, которая представлена также в Румынии и которая приписывает себя римской колонизации Дакии, но также и индогерманским племенам жившего там издревле местного населения. Его физиономия и его язык определенно свидетельствовали, что вы стоите рядом с человеком, которому были чужды всякая внутренняя подчиненность, всякая нечестность и неверность и всякая измена. Это обосновывало в первую очередь его чрезвычайный авторитет. Его верные последователи чувствовали себя привязанными к нему, к его личности сильнее, чем это было обычно принято у политических соратников». Хория Сима так писал о Корнелиу Кодряну: «С первого момента встречи с Корнелиу Кодряну его физическое присутствие было наиболее выделяющимся. Никто из тех, кто был рядом с ним, не мог этого не заметить, не мог не почувствовать этого притяжения и не мог не спросить, кто этот человек. Одно его присутствие на публике возбуждало любопытство. Этот молодой человек появлялся как Бог среди смертных (…) С хорошими пропорциями, стройный и подвижный, он весь состоял только из мускулов, резонанса и стиля».