Я думаю о вас, когда пишу. О вас, которые должны умирать и принимать крестины смерти с хладнокровием ваших фракийских предков. Я думаю о вас, которые должны переступить через мертвых и их могилы и двигаться дальше, держа в руках победоносные знамена румын.
ВСТУПЛЕНИЕ В ЖИЗНЬ
В Добринском лесу
Март 1919 года
Весной 1919 года однажды во второй половине дня мы собрались в Добринском лесу, выставив посты наблюдения на высотах над городком Хуши. Группа из примерно двадцати учеников шестого, седьмого и восьмого классов старшей гимназии.
Я созвал этих молодых товарищей, чтобы обсудить с ними серьезный вопрос: что нам делать, если на нас нападут большевики? Мое представление, к которому присоединились также другие товарищи, было следующим: если большевистская армия перейдет Днестр, а также Прут, чтобы продвигаться вперед вплоть до нашей местности, мы не покоримся им, а вооружимся и уйдем в лес. Здесь мы хотели основать румынский центр борьбы и сопротивления и приводить врага в замешательство нашими внезапными нападениями. Мы хотели сохранить дух непреклонности и поддерживать искру надежды в румынских народных массах из деревни и города. Посреди древнего леса мы подтвердили наше решение клятвой. Лес был частью того знаменитого леса Тигеч, в котором в ходе молдавской истории нашли смерть многие враги. Мы решили приобрести себе оружие и боеприпасы и сохранять безусловное молчание. Дальше мы хотели разведать территорию и провести боевые учения в лесу и, наконец, основать организацию, которая маскировала бы наши намерения.
Мы основали культурный и национальный ученический союз в гимназии в Хуши, которому мы присвоили имя Михаила Когэлничану. Союз был разрешен руководством школы. Мы начали в городе с художественных представлений и докладов, которые происходили на публике в то самое время, когда мы проводили боевые учения в лесу. Оружие в те дни можно было найти достаточно легко, так что у нас после двух отступлений было готово все, в чем мы нуждались.
В те времена в стране царила смута, которую мы очень хорошо понимали несмотря на наш лишь восемнадцатилетний возраст. Население было под впечатлением большевистской революции, которая в ее полном размахе была всего лишь в паре шагов от нас. Крестьянство инстинктивно сопротивлялось этому опустошительному потоку. Тем не менее, при отсутствии какой-либо организации у него не было серьезных возможностей для сопротивления. С другой стороны, рабочий класс во все растущей степени поворачивался к коммунизму, в чем его систематически поддерживали еврейская пресса и сами евреи. Каждый еврей, будь то торговец, интеллектуал или банкир, в своем кругу влияния был агентом коммунистических, направленных против румынского народа идей. Румынский интеллектуальный слой был нерешителен, государственный аппарат недееспособен. Ежеминутно нужно было считаться с началом революции или с нападением с той стороны Днестра. Удар из-за границы, вместе с еврейско-коммунистическими бандами внутри страны, которые нападали бы на нас, разрушали бы мосты и взрывали бы склады боеприпасов, стал бы роковым для судьбы нашей нации.
В этой ситуации, в боязливой заботе о дальнейшем существовании и свободе нашей только что, после тяжелой войны, объединенной страны, у нас возникла мысль об акции, которая привела к клятве в Добринском лесу.
Я пять лет посещал военный лицей в Мэнэстиря-Дялу. Под командованием майора, позднее полковника Марсела Олтяну, коменданта военного лицея, капитана Вирджила Бадулеску и старшего лейтенанта Эмила Паланджяну я получил строгое военное воспитание и обрел здоровую веру в мою собственную силу.
Военное воспитание в Мэнэстиря-Дялу должно было следовать за мной на протяжении всей моей жизни. Порядок, дисциплина и командирские качества, которым меня обучали с самой ранней молодости, наряду с чувством солдатской чести должны были создать фундамент всей моей будущей деятельности. Здесь я научился мало говорить, что позже породило у меня ненависть ко всякого рода болтовне. Здесь я научился любить борьбу и презирать салоны. Военные знания, которые я здесь приобрел, должны были позволить мне позже рассматривать все из этой перспективы. Вера в достоинство мужчины и честь солдата, в которой меня воспитывали офицеры, должны были принести мне неприятности и страдания в мире, в котором так часто недостает чести и достоинства.