— Это есть Журавлиный яр? — окинул фельдфебель пристальным взглядом болото и противоположный берег.
— Да. На той стороне! — указал Матвейка.
— А как пройти?
— Мужики жерди кладут, — отчаянно врал Матвейка, хотя знал, что в двух километрах есть обход и немцы могли найти тропу туда.
Подошел обер-лейтенант в сопровождении нескольких солдат. Мундир на нем был забрызган грязью, кобура с пистолетом съехала на живот.
Крайцер, козырнув, начал что-то докладывать, кивая в сторону ивняка.
Растянувшийся отряд собирался медленно. Иван с Никишкой притащились в числе последних.
Офицер пальцем подозвал Беляшонкова поближе. Он направил на него браунинг таким движением, что не понять было, — угрожает выстрелить или собирается подарить пистолет мальчишке, как обещал.
— Это называется Журавлиный яр? — впился он прищуренным глазом в Ивана.
И опять было непонято: говорит он это с издевкой, будто бы зная, что они в другом месте, или просто опрашивает.
Матвейка двумя секундами раньше успел глянуть Ивану в глаза.
Беляшонков понял все.
«А ну как узнают?!» — испуганно дрогнули в ответ его выгоревшие ресницы.
«Я буду стоять на своем!»
«Боюсь… не могу…»
«Я окажу: он врет! Будут снова бить обоих».
Поединок их длился мгновение перед тем, как офицер задал вопрос.
— Да… — сказал Беляшонков и тут же залепетал, стараясь, на случай, выгородить себя:
— Я в Журавлином яру всего раз был… Он вел! Он лучше знает.
Офицер понял его в том смысле, что Иван признает право получения награды за соперником.
— Хорошо, — сказал офицер, пряча браунинг в карман. — Пастуху пистолет не нужен, а ты его заработаешь в следующий раз.
Вдруг треснул выстрел. Показалось — кто-то сушину сломал. Говор смолк, будто обрубленный. И тут Матвейка увидел, как «обер», странно подрагивая и хватаясь белыми руками за воздух, медленно валится на спину.
Фашист упал плашмя, земля, не принимая его, слегка подбросила мертвое тело.
Солдаты повскакали с кочек, еще не понимая, что случилось. Фельдфебель громко пролаял команду. Тотчас гитлеровцы залегли и отрыли огонь по ивняку.
Оглушенный треском автоматов, Матвейка приткнулся за кочку. Иван, всхлипывая, совал под него голову. Так продолжалось несколько минут. Потом фельдфебель снова выкрикнул команду, и немцы, по двое, по трое, начали перебегать назад, к кустам.
Крайцер поднял мальчишек и велел отходить вместе с солдатами, тащившими тело обер-лейтенанта.
Они долго сидели в ивняке, прислушиваясь к стрельбе. Фельдфебель рассылал автоматчиков по всем направлениям. Но гитлеровцы так никого и не обнаружили.
— Зачем привел на узень? — шепнул Иван.
— Мало ли куда фашисту хочется! — ответил Матвейка. — Запомни: сболтнешь кому, скажу — в сговоре с тобою вел.
— Не-е, хрест во все брюхо — молчу! Побьют жа!..
Сбежать Матвейке удалось лишь тогда, когда вернулись на лесосеку и гитлеровцы занялись погрузкой в машины. Иван увязался за ним следом.
— Чего ты? — сказал Матвейка. — Мог бы подъехать с ними до деревни.
— Катись они!.. — сказал Иван, сплевывая сукровицу, все еще сочившуюся из десен после допроса фельдфебеля. — Глядеть на них не могу больше!
До тошноты хотелось есть. Но прежде, чем идти в деревню, надо было заглянуть в большой березник. Как там беженцы? Приходил ли к ним Парфен резать бычка? Или они весь день голодные — коров сегодня на поле не выпускали.
Матвейка, не таясь теперь, рассказал обо всем.
— Давай забежим к Позднячихе! — предложил Иван. — Малость кругу дадим, зато бабка покормит. Если Климушка дома, может и заночуем?
— Верно, — согласился пастух, — а то утром опять нас в провожатые загребут.
— На кой нам!..
Вечерело. Усталость давала о себе знать. Болело и ныло все тело, а главное — обессиливал голод.
Из леса выбрались невдалеке от избушки. Блеяла недоенная коза, поросенок исходил в хлеву визгом. Ребята уже прикидывали, чем угостит хлебосольная Позднячиха, как вдруг заметили около прясла знакомые мотоциклы и Никишку, бегущего по двору от погреба.
— Ну змей же собака! — яростно выругался Матвейка. — Житья не стает!
— Пошли домой, — уныло прошептал Беляшонков.