Это повлияло сильнее, чем доводы отца. Мама сдалась:
— Ладно, съезди. Узнаешь, почем там фунт лиха — домой потянет. А я подожду.
— Да-а, ситуация!.. — вздохнул отец. — Ну ладно, агитировать лучше всего делом.
Собираясь на Алтай, Никита мечтал о веселой бивачной жизни на берегу реки или озера, о ночных кострах, о рыбалке. Однако уже в поезде начались разочарования. Из разговора с отцом вдруг выяснилось, что возле центральной усадьбы совхоза «Факел» нет ни речки, ни озера.
— Ну и место! — помрачнел Никита. — А говорил: «Курорт!»
Отец неопределенно помотал головой.
— Я говорил: климат, как на курорте. А с водой, знаешь, у нас проблема.
Вот, значит, почему мама так сравнительно легко отпустила в совхоз: она, видимо, знала, что они едут в безводную пустыню.
Следующий день принес еще больше огорчений. Четыре часа тряслись они в кузове обыкновенного грузовика, пока добрались со станции до центральной усадьбы совхоза.
Поселок не понравился Никите с первого взгляда. Только десятка три-четыре домиков в центре были похожи на приличное человеческое жилье. А за ними вдоль березовой рощи были разбросаны бурые саманные мазанки, срубы, бревна, кирпич.
Разумеется, не строительный хаос угнетал Никиту. Собираясь на целинные земли, он готов был к трудностям, готов был жить в доме без крыши или даже в палатке. Неприглядной показалась вся местность вокруг: безводная унылая степь. Значит, правильно маме интуиция подсказывала… Ясно теперь, что такое чертовы кулички.
Грузовик остановился возле деревянного домика, половина которого еще была без крыши. Не успел отец отпереть дверь в свою квартиру, как на него налетел взявшийся откуда-то жилистый и очень злой по виду человек с красной лысиной в известковых брызгах.
— К свиньям собачьим такие порядки, туда-сюда! — вместо приветствия закричал он таким голосом, будто стучал ржавой консервной банкой по кирпичу. — Где песок? Где цемент? Почему до сих пор нет кровли? Я тебя спрашиваю, товарищ Зырянов: директор ты или не директор?
Отец, как всегда, начал спокойно объяснять, что цемент прибыл на станцию, завтра подвезут, что шифер для крыш обещали в городе на днях отгрузить.
— А с песком, Иван Борисович, знаешь, не приставай. Ты прораб, тебе машины выделены…
Человек с красной лысиной взвился, словно босой ногой на пчелу наступил:
— На свалке я видел такие машины, туда-сюда! Песок за шестьдесят километров, самосвалы забрали, людей не хватает, а план давай?
— План давай, — невозмутимо подтвердил отец. — За срыв плана мы с тебя голову снимем.
Человек с красной лысиной здорово умел доводить людей. Всегда спокойный и выдержанный, отец через минуту уже горячился и кричал ничуть не меньше, чем прораб.
— Знаешь, располагайся тут, знакомься, — на ходу бросил он Никите, заталкивая чемодан в комнату. — Вернусь, тогда подумаем, чем тебе заняться.
«Заклинатель змей»
Знакомься! С кем тут было знакомиться? Плотники в потемневших от пота майках стучали топорами, каменщики выкладывали стены какого-то серого здания, шоферы гнали куда-то свои грузовики. И никому не было дела до Никиты.
Пока он раздумывал, с кем же все-таки хотя бы обмолвиться словом, появился человек подходящего возраста, сразу обративший на себя внимание. Не свистя и в то же время словно бы посвистывая, он с непостижимой ловкостью на ходу перебрасывал в руках несколько монет. Голубые глаза мальчишки совершенно не смотрели на монеты, а все время проворно шныряли по сторонам.
Следом за этим удивительным целинником бежала не менее примечательная женщина в ярком, цветастом халате и с порядочной хворостиной в руке. Ее полную белую шею обтягивала желтая цепочка, на которой болтался выложенный гранеными стеклышками крестик.
— Лева, остановись… Лева, иди домой, — повторяла приметная женщина низким ровным голосом. — Слышишь?
Лева почему-то не хотел ни останавливаться, ни даже отвечать. Наоборот, оглянувшись, он прибавил шагу, впрочем, не переставая жонглировать монетами.
Женщина, запыхавшись, остановилась, со злостью помахала хворостиной и повернула обратно.
Белокурый целинник тут же вернулся к Никите.
— Эй, красноперый, откуда прикатил?
Он был несколько старше, поэтому Никита стерпел такой намек на цвет своих волос. Да и ясные Левины глаза выражали скорее дружелюбное озорство, нежели насмешку.
— А ты откуда?
— Я? — Лева подбросил две монеты и поймал их ртом. — Из Индии.