Фем с отчуждённым характером уже и не помнила, как оказалась на самой вершине базы. Ноги сами привели, и кто бы мог подумать, насколько далеко ботка могла ещё зайти. Но в любом случае ей не хочется куда-то идти, кого-то видеть, с кем-то говорить… Если бы могла, то скрылась бы от всех и жила своими лишь раздумьями и укорами. Любой бы посоветовал рассказать о том, что её гнетёт, другому, облегчить себе совесть. Но легче на Искре не станет. Как ни крути, а это её личный груз. Даже самый чуткий слушатель не сделает несбывшимся случившееся, не облегчит боль, не заполнит пустоту в её душе.
В любом случае — одобрять или угнетать, поддерживать или осуждать — ей будет всё равно, что скажут другие. Главное — это то, что она сама считает себя виновной. И неважно, что значили те слова. Неважно, даже если они означали прощение без злобы. Она сама не простит и не даст себе поблажек в жизни. Она не собирается здесь оставаться. Это место ей не подходит. И от всей этой заботы и беспокойства ей становится муторно. Ей стыдно за свой страх. И хоть приказ был уходить, она вернулась. Но не помогла, а только лишь навредила. Своей собственной рукой…
Фем судорожно сжала манипуляторы, мысленно начиная шептать:
— Властитель… тот, кто носит маску из плоти… пред кем всё сущее машет крылами… — мысли незаметно перешли в тихое произношение слов — кому даровано имя…
— О ком это? — раздалось сзади. — О Праймусе?
Синтэлл резко развернула свой корпус на голос. Позади, рядом с подъёмным лифтом, стоял в совершенно несобранном виде мех, металл которого отливал сиреневым цветом. Взгляд выражал недоумение и одновременно интерес. Непонятно, что больше, но мех не трогался с места, будто ожидая разрешения на то, чтобы подойти.
— Не то чтобы я была против, — сухо произнесла Синтэлл, вновь отвернувшись в сторону, — но я бы хотела побыть в одиночестве.
— Тебе нехорошо? — с беспокойством произнёс Арджампер, делая пару маленьких шажков навстречу фем. — Ты так внезапно ушла и, похоже, провела всё время тут. Может, я помогу?
— Не стоит, — Синтэлл резко оборвала его твёрдым жестом руки. — Я не хочу этого. Спасибо — и пока.
— Тебя что-то беспокоит? — продолжал настаивать бот.
— Сказала же, не надо, — голос ботки стал ещё более неприветливым, а надлинзовые щитки недовольно сомкнулись над оптикой. — Неужели неясно?
— Ты сейчас в таком состоянии, что оставить тебя я просто не могу, — в голосе Арджи скользнула упёртая уверенность.
Фем с неким безразличием хмыкнула. Её окуляры скользнули вниз, где под ногами была лишь высота.
— Ты на самом краю, — обеспокоенно произнёс Арджи. — Ты можешь упасть.
— А что… если я этого хочу? — с пугающей уверенностью выговорила Синтэлл после доли секунды молчания, сбрасывая вторую ногу за край.
— Нет! — с ужасающим испугом выкрикнул Ардж, бросившись к молодой фем и крепко хватая её за плечо. — Что ты делаешь?! Ты совсем с процессора съехала!
Синтэлл лишь надела на лицевую нервно подрагивающую улыбку и встала, не проронив ни единого слова в ответ Арджи.
— Как бы то ни было… это не твоё дело, малый, — она развернулась и ушла, держа в ладони всё тот же зажатый клинок и оставляя меха, почувствовавшего страх и трепет, стоять подле обрыва. Первые лучи восходящего солнца показались из-за горизонта, освещая две расходящиеся фигуры, находящиеся вне понимания друг друга.
========== Глава 8. Откровение ==========
Молодая ботка спустилась вниз, но прошла мимо всех с таким безразличием, словно в главном зале и не было никого. Её проводили изумлённым и несколько непонимающим взглядом. Она оставалась всё так же замкнута для них, словно они находились в зоне тени, как и вообще всё вокруг этой фем. Словно мир — это белый лист. Место, где нет ничего. Пустое пространство. Точка для существования под названием «Я и моя совесть».
Фембот, задумчиво потупив шлем, мерными шагами прошла через помещение, не обратив внимания ни на медика, ни на рекера, ни на самого Прайма. Ничто не смогло заставить её хоть как-то изменить положение лицевой. Оказывается, во Вселенной всё-таки смог найтись хоть один трансформер, который мог бы сравниться с Саундвейвом в скрытности и молчаливости…
Она неторопливо шла по коридору, потупившись в пол, молча накручивая себя. К чему все эти глупые вопросы, восхищение и прочее? Будто она забыла… Нет, она просто отвлеклась. Отвлеклась и задумалась о другом. И как она могла забыть? И о ком это — другом? Сейчас ей представилось всё то, что случилось тогда, раньше, так ярко, словно оно произошло только что. Фем закрыла лицо руками, судорожно вздрагивая всем телом, и вслепую оперлась на стену. Нет. Она больше не вытерпит этого гнетущего чувства внутри!
Дойдя всё же до отсека, куда её на какой-то срок поселили, фембот бессильно плюхнулась стальным корпусом на платформу, подбирая под себя все сервоприводы. А внутренний голос всё продолжал твердить: «Ты виновна… Ты виновна. Ты виновна! И ты это знаешь…». Внутри вновь разразилась буря из смешанных чувств. Процессор затуманило ложное ощущение безвыходности. Чаши весов неконтролируемо колебались между решениями «Да! Я умру!» и «Нет! Остановись». Фем горестно завыла, оглашая помещение грустью и печалью. Рана на Искре была слишком глубока, чтобы затянуться. Она уже не в силах терпеть эти противоречия… И кисть с зажатым клинком твердо взметнулась вверх, но в последний момент дрогнула, и острие отлетело в сторону.
«Нет! — сама испугавшись своих действий, одёрнула себя ботка. — Что же я делаю?.. Я бегу. Дезертирую! Легче и проще всего умереть в такой ситуации. Разом решить все свои проблемы. Неужели… я настолько боюсь? — Синтэлл горестно всхлипнула, прижимая к лицевой ладонь. — Какая же я самолюбивая дура!»
***
— Оптимус, — медик с беспокойством обратился к лидеру, — надо что-то делать. Эта фем — она очень беспечна. Ничего не замечает вокруг. Так ей не составит труда покинуть базу, не сказав ни слова. И я сомневаюсь, что её альт-форма выглядит как земной транспорт. Наша конспирация под угрозой!
— Да, — спокойно согласился Прайм, — но, пока она у нас на виду, не стоит переживать из-за этого.
— В том-то и дело, — возмутился врач, повышая голос ещё больше. — Она вообще никого и ничего не слушает. Всё мимо аудиодатчиков пролетает! Да где она вообще находится?!
— Однозначно это связано с её прошлым, — констатировал Оптимус. — Однако, так как нам мало что известно о ней, я бы не спешил вмешиваться в её внутренний мир. Всё требует времени. А для того, чтоб разобраться в себе, времени требуется очень много.
— Хм, может стоит запереть её, как Арджи? — мимолётно бросил Рэтчет, надев привычную скептическую маску.
— Не самое хорошее решение в проблеме с новичком, — нахмурился Прайм.
— Запасной вариант всегда пригодится.
***
Синтэлл вновь растянулась на платформе. Ужасное, томящее Искру чувство никак не покидало. Собравшись с жалким остатком внутренних сил, фем привстала, села и решила подняться. Тишина, воздух, свет — всё было таким тяжёлым и давящим, что ботка, обведя комнату смутным взглядом, направилась к столу, отодвинула стул, присела и, измождённая, растянулась на поверхности. Арджампер зашёл совершенно неожиданно.
— Ты как? — с опаской и тревогой произнёс взволнованный мех, осторожно, держа дистанцию, подходя к рухнувшей корпусом на плоскость стола, свободно развалившись на стуле, фем. Та с усталостью и в состоянии, похожим на опьянение, протянула несколько невнятных звуков, упершись лбом в твёрдую поверхность.
— М-м-м… Принеси мне энергона, — с вымотанным выражением проговорила ботка, словно не отказалась бы сейчас от чего-нибудь покрепче, чем слабозаряженное. Арджи обошёл её, подходя к шкафу со всякими техническими предметами, заполняющими полки, лёгким движением отодвинул полупрозрачную завесу и вынул изнутри куб энергона средних размеров. У него была ещё парочка таких в хранилище, так сказать, про запас. Он бы не держал у себя излишек, если бы альфа не настояла на этом. Когда он был полностью погружён в изучение нового и всякую работу, пополнять запас исчерпывающейся энергии было не всегда вовремя, так что Арси, беспокоясь, откладывала ему по чуть-чуть от своего пайка вдобавок к его порции.