Весь XVIII век о Маске говорили и спорили при всех европейских дворах. Вышедшая замуж за дофина австрийская принцесса Мария-Антуанетта уже через несколько дней после приезда во Францию допытывалась об этой тайне у мужа. Она потребовала, чтобы тот поговорил об узнике с королем.
Марии-Антуанетте исполнилось 16 лет, когда Сен-Жермен, присутствовавший когда-то при ее рождении, увидел ее вновь в Париже. У нее были великолепные пепельно-русые волосы, лазоревые глаза наяды, чувственная, слегка оттопыренная нижняя губа Габсбургов, тонкий орлиный нос, необычайной белизны кожа. Она двигалась с какой-то кошачьей грацией, ее нежный грудной голос и прелестный смех волновали.
Муж Антуанетты — наследник престола… Дофин близоруко щурил водянистые голубые глаза. Был он толст и крайне неуклюж. Они поразительно не подходили друг другу — Грация и Боров.
Через неделю после ее приезда в Париж неуклюжий супруг, исполняя просьбу жены, отправился к деду-королю расспросить о таинственном узнике.
Людовик XV сразу оборвал вопросы дофина. Он недовольно пожал плечами, сказал кратко: «Я устал объясняться по этому поводу. Я уже говорил когда-то вашему покойному отцу, что никакой тайны нет… Это был человек не такой уж знатный, но, на свою беду, знавший слишком много государственных тайн. И все!» Король попросил дофина впредь никогда не спрашивать его об этом. Но Антуанетта не поверила объяснению. Именно тогда она решила обратиться за помощью к всезнающему графу Сен-Жермену. Как и мадам Помпадур, она пользовалась приготовленной им косметикой. Во время очередного посещения графом дворца она попросила его разузнать об узнике. Впрочем, дамы тогда не просили, они приказывали. Граф поспешил исполнить приказ. Он пишет в «Записках», как он встретился с потомком губернатора Бастилии Сен-Мара, «человека, знавшего тайну».
Господин Сен-Мар, прежде чем стать комендантом нескольких тюрем, где сидели важнейшие государственные преступники, начал свою карьеру мушкетером, служившим в роте мушкетеров под началом Шарля де Бац Кастельмора, прославленного Дюма в «Трех мушкетерах» под именем д'Артаньяна.
Мушкетер Сен-Мар
Именно ему, бывшему мушкетеру Сен-Мару, был поручен загадочный узник. В течение трех десятков лет Сен-Мар неотлучно находился при нем, перевозя таинственного узника в новые и новые тюрьмы и неизменно становясь начальником тюрьмы, куда он доставлял несчастного. Именно Сен-Мар, стороживший узника днем и ночью, по каким-то причинам придумал надеть на него злосчастную маску. Как я уже говорил, маска никогда не была железной. Она была из нежнейшего тонкого черного бархата и крепилась на лице особыми застежками, открывавшимися перед едой. Вскоре после смерти таинственного узника отправился к Господу и Сен-Мар.
Итак, граф встретился с внуком Сен-Мара. Но оказалось, он не знает ничего, хотя много раз пытался выведать тайну. Отец никогда не разрешал ни ему, ни его сестре посещать камеру, где сидел таинственный узник.
Самого узника он увидел лишь однажды, в Бастилии, когда по просьбе матери должен был что-то передать отцу. Он ждал отца за дверью камеры, где сидел узник. Отец вышел, и на мгновенье через открытую дверь он увидел сидевшего за столом человека. Человек был в черной маске, закрывавшей все лицо… Отец сурово прерывал всякие расспросы об узнике. Даже будучи на смертном одре, Сен-Мар остался неумолим. Несмотря на мольбы сына, он не открыл тайну. Он лишь сказал: «Клятва на Библии, которую я дал своему королю, священна».
Единственное, что узнал граф Сен-Жермен после разговора с сыном Сен-Мара, — место, где похоронили узника. Это была церковь Сен-Пол.
Граф отправился к церкви. Он провел у могилы целый день.
В его «Записках» об этом сказано очень кратко. Однако много позже граф сделал интересную запись. Он пишет, что «покойники долгое время продолжают «жить», точнее, живет их сознание (если употреблять наши примитивные земные понятия), несмотря на непрекращающийся процесс разложения тела». Причем у тех людей, которые не приготовились к смерти, чья жизнь была прервана насильственно и внезапно, эта «жизнь во гробе» протекает достаточно долгое время… В своем сознании они продолжают жить и даже исполнять то, что прервало убийство». Какое отношение имеет эта запись графа к его посещению могилы, мы можем только догадываться. Но достоверно известно лишь одно: вернувшись с кладбища, граф затворился в своем доме у Люксембургского дворца. — Здесь месье Антуан понизил голос. — Он расставил масонские символы на столе и двое суток просидел в кабинете.