Целую минуту он внимательно рассматривал, прикусив до крови губу, свои новые руки, покрытые бледной гусиной кожей, ничком рухнул на топчан, потеряв сознание…
Глава 3
Пламени одинокой свечи хватало для освещения лежавших на столе бумаг, благо из неширокого окна хватало света от привычной для этих мест «белой ночи». Молодой офицер в зеленом мундире русской армии склонился над виршами, тщательно выписывая их гусиным пером. Строчки текста вились вязью слов одна за другой.
«Проявился не из славных, козырный голубь, длинноперистый,
Залетал, посреди моря, на странный остров,
Где, прослышал, сидит на белом камне, в темной клеточке,
Белый голубок, чернохохлистый…
Призвал на помощь Всевышнего Творца
И полетел себе искать товарища,
Выручить из клетки голубка.
Сыскал голубя долгоперистого,
Прилетел на Каменный остров,
И, прилетевши к белому камню,
Они с разлета разбивали своими сердцами
Тот камень и темную клеточку…
Но, не имея сил, заплакали, оттуда полетели
К корабельной пристани, где, сидя и думаючи, отложили,
Пока случится на острове от моря погода, —
Тогда лететь на выручку к голубку…
Оттуда, простившись, разлетелись —
Первый в Париж, а второй в Прагу…
Дописав последнюю строчку, офицер склонился над исписанным листком, потом посыпал чернила песочком и смахнул его перышком. Стих аллегории, видимо, ему понравился. Однако спустя секунду подпоручик Мирович горестно прошептал:
— Не вышло у нас с тобою вместе, Аполлон, сотворить благое дело спасения императора из узилища крепкого и тайного. Теперь действовать предстоит только мне одному.
Василию Яковлевичу было всего 24 года — по меркам буйного и блестящего 18-го века необычайно много. Вполне достаточно чтобы сложить на плахе голову, или положить живот свой в бою с неприятелем, либо цепко ухватить всеми пальцами госпожу Фортуну за игривые локоны и вознестись высоко, к власти, почестям и богатству, каковые можно обрести только у императорского престола.
При нынешней царице шансов у него на «взлет» к сияющим вершинам абсолютно никаких. Возле Екатерины Алексеевны толпятся люди, что привели ее на императорский престол в позапрошлом году, точно день в день с нынешним, что может стать благоприятным моментом. Конфидиенты Фике сплотились в комплот, и заговор сей удался. Причем, супруг ее злосчастный, Петр Федорович «Голштинец» весьма вовремя скончался от «геморроидальных колик». Хотя в Петербурге все жители прекрасно знали, что императора задушили царицы «сердечные друзья» Орловы, вкупе с князем Барятинским, мотом и картежником, в Ропше.
Вот только о сем болтали лишь втихомолку — за такие разговоры могли выкрикнуть «слово и дело», а там схватить не только виновного, но и тех, кто при разговоре его присутствовал, пусть даже нечаянно. Взять под крепкий караул всех и доставить в подвалы Тайной экспедиции, а уж там кнутобойцы знатные — выбьют из своей жертвы истину. И то, что знает несчастный, и особенно то, о чем не ведает, или только догадывается. Да и обер-секретарь Степан Шешковский умело умеет выпытывать — не захочешь, так поневоле все расскажешь, без утайки.
Умна немецкая принцесса, ставшая в одночасье русской императрицей. Убили мужа по ее явственному, пусть и тайному приказу, а она тут совершенно не причем — духом не ведала и сама расстроилась от горестного известия, что случайно овдовела в одночасье. Много плакала Екатерина Алексеевна, напоказ, утирало лицо батистовым платочком прилюдно. Но всем ведомо, что бабьи слезы, что утренняя роса на траве — солнце взошло, и они разом высохли. Да и выдавить их из себя они смогут с легкостью необычайной, что русская царица, что обычная рублевая чухонская проститутка на острове Васильевском, клиентов ублажающая своим потрепанным телом. Последняя вообще придумает что-нибудь жалостливое, так что рука сама тянется ей последний гривенник отдать.
— Здесь я всегда буду не ко двору, ибо мой род изменниками считать велено! И тако ко мне относятся!
Василий Яковлевич скривил губы, прекрасно зная первопричины такого отношения петербургских властей ко всему роду Мировичей, и к нему самому, поручику Смоленского пехотного полка в частности. И сроку тому вот уже более полувека…