Опрокинутся общепризнанные каноны,Громоздившиеся веками, как пантеон;В стих низринутся — полнозвучны и многозвонны —Первенствующие спондей и гиперпеон.
И, не зная ни успокоенья, ни постоянства,Странной лексики обращающаяся пращаРазбросает добросозвучья и диссонансы,Непреклонною диалектикой скрежеща.
Не отринь же меня за бред и косноязычье,Небывалое это Действо благослови,Ты, Чьему благосозиданию и величьюМы сыновствуем во творчестве и любви.
Осенние сумерки.
Смутный шум улиц. Порывы ветра доносят из-за городских стен, с равнины, то падающий, то поднимающийся гул народного множества. Очень издалека видим редкие, вздрагивающие пятна: то ли свет в окнах разбросанных по равнине деревень, то ли костры боевого стана.
Во дворце Августейшего{3} — танцевальная музыка.
— Mesdames — a doite! — Messieurs — a gauche! [1] — Вы чуете легкую гарь? —— Ah!.. как обаятелен, как пригож Сегодня наш государь!Во дворцовых подвалах — радение.И-эх, наваждение… — Ох, ни зги…— Подь женишок-Саваоф{4}: лей! жги! Хлынь в зло, в грех…— Ты накати-налети, друг — дух!— Ты заверти-подхвати, слей двух — Трех? — Сто! — Всех! На окраине — старинный монастырек. Келья Прозревающего. Он средних лет. Сидит в кресле, откинув голову на спинку и закрыв глаза.
Голос невидимого даймона[2]
Видишь ли суть сквозь пятна Мечущихся личин?Слышишь ли голос невнятный Со дна пучин?
Прозревающий
Улавливаю, но размывчиво… смутно… взор еще застит мгла…Мнится — в геенне вручают кому-то родившемуся — дар зла.
Тонкий, как нить, вздрагивающий голос из глубины
Развенчивай Царство Пред концом!Оскверняй Церковь Бубенцом!Прилепись К клиру Алтаря!Подрывай Веру В трон царя!
Во дворцовой зале появляется Августейший в сопровождении хлыстовского «саваофа». Оркестр рассыпается стаей взвизгов. Дамы упархивают за колонны.
— Mon Dieu! Qui est ca? [3] — Mesdames, спокойно…Хитер, как лиса — И в том вся тайна.— Но очи-то! Очи!.. — Ах, не скажите…— О чем он пророчит, Живой небожитель? «Саваоф», поднимая перст, густым окающим говором
Нынче всякий походяЛжет, в бесовской похоти,Будто лишь в Европе ум,Русь же — мрак да опиум.По таким ударить —Значит государить.
Августейший
Да, нелегко нам судно вестиМежду сирен докучных…С голосом царской совестиВы лишь один созвучны.
«Саваоф» обводит колдующим взором зал. Дамы показываются из-за колонн.
Одна, приближаясь
Простите неверный шаг…Наш обморок… Наш смешок…Теперь мы, осилив шок,В вас поняли истый шик.
Другая, пошатываясь
Какой неимоверный взор!Он — бел, фиолетов, бур…Не все ли равно — пожарПодхватит нас? Смерть? Позор?..
Третья, коленопреклоненно
О, возложи свою руку,Как на священную раку,На грудь мою: слышишь трепет?То — кровь наша нас торопит! —
«Саваоф», благословляя дам и мужчин
Государь возлюбленный!Мир, чертями вздыбленный,Немогущ, пока я —Страж твоего покоя.
Августейший
Вижу колонны я… обелиски…Не вижу людей в империи!Мне грустно: народ российскийУтратил мое доверие.Один только вы мне близки,Утес среди волн безверия!
вернуться— Дамы — направо! Господа — налево! (фр.) — бальные команды (Ред.)
вернутьсяЗдесь под этим термином, прямо противоположным термину «демон», понимаются весьма светлые иноматериальные существа, вдохновляющие некоторых деятелей культуры и истории. (Здесь и далее сноски, кроме особо оговоренных, принадлежат Д. Л. Андрееву.)